Ведь это стало бы неплохим выходом. Вокруг Зона, никто не хватится пятерых человек. Их даже искать не станут. Конечно, с Вороном могут возникнуть определенные проблемы, но ведь сталкеры, даже легендарные, не неуязвимы и не бессмертны. Завести группу в аномалию, да хотя бы в «тень Морфея», и дело с концом. А потом выйти… хотя зачем ему выходить?
Всплеск способностей вызвал эйфорию, адреналин бежал по венам вместо крови, а тело казалось необычайно легким. Дэн чувствовал себя едва ли не всесильным. А мог бы стать еще сильнее – если бы остался… Перед мысленным взором встало воспоминание о недавнем сне. Огромный шар, полный молний и белого света. Он больше не вызывал ужаса, но Дэн остановился, словно боялся налететь на него в реальности.
Группа встала.
– Ворон, – позвал Денис тихо, но сталкер услышал и подошел.
– Аномалия?
Дэн покачал головой. До него медленно начало доходить, что кружащие в его голове мысли не его собственные. Оставалось выяснить насколько.
– То, что ты вколол, может вызывать галлюцинации или неуместную браваду? – шепнул он, стараясь, чтобы никто из научников не услышал и не понял, в чем дело.
Сталкер качнул головой:
– Это полностью исключено.
«А желание убить всех и остаться в Зоне к побочным эффектам не относится, случайно?» – конечно же, Денис решил не спрашивать об этом.
Он расстегнул ворот и запрокинул голову:
– Тогда вколи еще.
Спорить сталкер не стал. Вынул из рюкзака аптечку, достал ампулу и одноразовый шприц. Действовал он так, словно всаживать кому-то иглу для него являлось столь же рутинным занятием, как бриться по утрам.
– Закатай рукав, локтя вполне достаточно.
Очередная порция препарата выбросила наконец посторонние мысли. И Дэн даже не стал раздумывать, были ли те отголоском его детской сущности, дремавшей где-то в подсознании, или наведенным внушением неизвестного наблюдателя. И ужасаться им Дэн тоже не стал.
Как бы ни было и что бы ни случилось, а оставаться в Зоне он не хотел. Пусть в «Доверии» его держат за полумутанта – такое отношение возникло изначально, стоило переступить порог кабинета Стафа. И даже несмотря на это, у Дэна имелся друг.
Что еще? Ворон считал ходячим сканером, а не человеком, так он и относился к нему всегда именно так. И не его вина в том, что наивный мальчишка возомнил о своей значимости слишком много.
А научники… По большому счету, Дэну не плевать только на Тамару, но тут уж решать не ему, а девушке.
– Перестроиться, – скомандовал сталкер. – Дин – вперед. За ним Ранова, – девушка поморщилась, видимо, она предпочитала обращение по имени, – психиатр и Гришко. Я – замыкающим.
Они продолжили движение, а Гришко – прерванный разговор. По идее, вот так идти по Зоне, словно по парку аттракционов, было нарушением всех писаных и неписаных правил. Поначалу Денис все ждал, когда Ворон велит заткнуться не в меру разошедшимся научникам, но тот делать этого не спешил. Возможно, сталкеру даже было проще присматриваться к Зоне с таким постоянным звуковым фоном. Денису тоже стало легче. Лучше слушать людей, чем бесящегося в голове черта.
– Зато, по сути, та же курица, – поддержал разговор Хазаров. – Вы никогда в деревне не были?
– Обидеть хотите? Да я в детстве… – начал Гришко.
– Что, и головы куриные отсекали? – Психиатр улыбнулся. – Тогда я не понимаю, чему удивляетесь.
Гришко остановился. Идущий позади Ворон дал ему пенделя и рявкнул:
– Ходу!
Тамара укоризненно вздохнула.
– Видать, до сих пор уверены, что цыплята так и появляются на свет в виде тушек, а свинина никогда не была непосредственно свиньей, – пожурил психиатр, впрочем, совершенно необидно. – Когда курице голову отрубаешь, ее держать надобно. Я по малолетству однажды выпустил, так она почти полдвора кровью залила. От деда потом по первое число досталось.
– Как, так безголовая и бегала?
– Так и бегала, – кивнул Хазаров. – И, полагаю, с голубями этими такая же история.
– Фу, какие гадости вы говорите! – Девушка поморщилась, очевидно, представив себе эту картину.
– Это жизнь, – философски изрек Хазаров.
– Я вот мяса вообще не ем, – заметила Тамара.
– А это, милая девушка, зря. Вегетарианцы долго не живут, что бы там ни говорили лжеученые или диетологи.
– А уж характер у веганов вообще паскудный, – вставил Гришко и заржал. – Гитлер был вегетарианцем, например.
