— Я должна была все предусмотреть.
«Профессор Дарман…»
Медленно тянутся минуты. Целая вечность. Очертания предметов становятся четче. За мордами двух крыс — резервуары. Тела в резервуарах, конец пути. Справа, в клетке, Иезавель, со слезами на глазах. У ее ног безжизненное тело ночного дежурного. Он мертв.
«Что они со мной сделали?»
Хочется сказать Иезавели, показав на резервуары:
«Видишь, мы отыскали их».
Замешательство.
— Вы меня слышите?
Он моргает.
— Вы меня видите?
Его запястья касаются чьи-то пальцы.
— Нам пришлось вколоть вам немного успокоительного, чтобы сделать инъекцию.
«Какую инъекцию?»
— Меньше чем через десять минут вы сможете нормально разговаривать… Ваше сердце прекрасно перенесло шок…
Он снова поворачивает голову к Иезавели. На ее губах читается мольба.
— Мне жаль.
Все продумать, рассчитать, найти выход, и быстро. Внутри клокочет ярость. Страх.
«Мы ведь не зря прошли весь этот путь».
— Что вы хотите с ним сделать?
Иезавель пытается выиграть время.
К ней подходит профессор Дарман:
— Рад наконец познакомиться с тобой, Иезавель. Все эти годы я мечтал о встрече с той, которая подарила жизнь моим семи чудесным малышкам.
Иезавель кричит во все горло.
— Что вы собираетесь делать с Натаном?
Дарман презрительно кивает.
— С этим?.. Я вколол ему вирус.
Он улыбается.
— Большую дозу.
Тексье уточняет:
— Смертельную дозу. Натан должен сдохнуть, но сначала профессор хочет с ним немного поиграть.
Она вскипает.
— А со мной?
— Тут все сложнее.
Тексье снова обрывает его.
— Сахар хочет, чтобы я убил тебя, но он, Дарман, говорит, что ты ему еще нужна.
Иезавель стойко сносит удар.
— Сахар не умер?
Молчание.
— Где он? В Ком-Бабелии, в Прива?
Ответа нет.
«Сахар жив, он продолжает влиять на ход событий».
— Какова ваша роль в моей жизни?
Ив Дарман подставляет к клетке стул. Мед в голосе, тонкие пальцы, длинные и узловатые, прямо как у ее отца.
— Иезавель… Вы столького не знаете…
