Нику он назвал Гердой. Чуть позже выяснилось, что Ника нашла очень редкий артефакт, вызывающий желание безоговорочно доверять, но Кай не в обиде. Она до сих пор использует арт – вытягивает зависимых с того света. У нее свои мотивы – не может себе простить смерть брата, спасая других, пытается насытить совесть.
Все знают, что в одиночку в Зоне не выживешь, вот сталкеры и сбиваются в стаи. Чем больше стая, тем меньше свободы у боевой единицы, взять хотя бы «анархистов», где свобода – это знамя. Да, среди них поощряется пьянство, раздолбайство и беспредел, а поди ж ты напейся, когда надо поработать на благо клана! Или, попробуй, пусти в расход врага, если это развяжет конфликт с могущественной группировкой! Тогда-то тебе и расскажут, где заканчивается твоя свобода.
Ника и Кай возглавляли группировку «Сами», они ни с кем не воевали, не лезли в чужие сферы влияния, и их не трогали. У них был даже свой бункер недалеко от Периметра с баром и спальными местами для нуждающихся.
Сова и Рикки сбросили сообщение, что «Мы на базе. Хабар вау! Все при встрече»! Если не уточнили, что за хабар, то наверняка их поход удался. Ника уже тоже там, отсыпается после смены. Кай специально отправился побродить по окрестностям, чтоб она спокойно поспала, – артов не нашел, да и ладно, на мутантов не нарвался – и на том спасибо. Просиживать взаперти безоблачный, по-августовски прозрачный день, так нехарактерный для Зоны, – грешно.
Лес вокруг базы исхожен вдоль и поперек, тут даже экскурсии для непричастных устраивают, водят их к «линзе», возникшей после последнего выброса. Она разряжается эффектно, делает настоящий фейерверк, и через час над землей опять висит мерцающий полупрозрачный кристалл.
Кай постоял на поляне с землей черной от попадавших на нее искр, полюбовался на «линзу» – в ней было что-то потустороннее, она напоминала рисунок ученого-эзотерика. Недалеко загрохотал автомат, донеслась пара глухих пистолетных выстрелов, Кай аж вздрогнул, в тишине казалось, что стреляют совсем рядом. Наверное, оголодавшие псы подобрались к самому Периметру, вряд ли это сталкерские разборки – территория считается чем-то типа Сектора Газа, потому что людям тут делить нечего: ценных артов здесь не найдешь, до интересных мест добираться долго и опасно.
На всякий случай Кай снял автомат с предохранителя, прислушался. Было непривычно тихо, и он не брался угадывать, стреляли возле самой базы, до которой осталось метров пятьсот, или дальше. Кто-то закричал, последовал хлопок.
Неужели какой-то неадекват приперся на базу и быкует? Кай выругался и зашагал к базе, поглядывая по сторонам, но не бросая гаек. Теперь августовский день не казался ему чудесным, наоборот, непривычное беззвучье напоминало око циклона: покой здесь и сейчас, но еще минута, и стена смерча сдвинется к тебе, перевернет и потащит в неизвестность.
Там же Ника, черт подери! Но она спит и вряд ли участвует в перестрелке. Наплевав на возможную опасность, Кай побежал.
Чем ближе к базе, тем громче кровь пульсирует в висках, грохочет, как несущийся навстречу товарный состав. Выбежав на поляну, Кай оторопел: из форточки бара валил белый дым, еще не слишком густой – огонь пока не набрал силу. Кай не думал о том, кто, что и почему, он помчался к хижине бара, располагавшейся над бункером, пнул дверь – она ударилась о стену, – горячий дым коснулся лица, обжег глаза. Кай схватил мокрую половую тряпку, набрал воздух в легкие и рванул в середину бара. Если искать Нику, не сбив пламя, обратно можно не выбраться.
Белесый дым напоминал туман. На полу головой к выходу лежал Рикки, под ним расползалась черная лужа. «Извини, друг, потом». Кай перепрыгнул через него и побежал к барной стойке, откуда и валил дым, замечая боковым зрением два или три тела под столом у выхода. Под ногами зазвенели осколки бутылок.
Налетчики облили водкой пол, столы и подожгли. Кай тряпкой сбил робкие языки пламени, лижущие половицы, побежал к распахнутому окну, где в полыхающий стол уткнулся Сова, и его рубаха уже горела, принялся его хлестать тряпкой. Не добившись успеха, бросился за стойку, нашел там баклажки с водой, щедро обдал пол, дымящуюся стойку, горящего Сову.
Легкие разрывались, требуя воздуха. Чувствуя, что дольше не выдержит, Кай метнулся на улицу. Он не думал, им двигали рефлексы. Сделав пару вдохов-выдохов, он устремился в бар, где трясущимися пальцами свинтил крышку со второй баклажки и напоил огонь. Пламя зашипело, повалил дым такой густой и ядовитый, что Кай зажмурился. Третью баклажку он выливал вслепую.
Почему только сейчас он вспомнил, что в шкафу под полками с бутылками – противогазы. Переворачивая стулья, Кай ощупью двинулся за стойку, нащупал нужный шкаф, распахнул его, зашарил по полкам. Ладонь уперлась в холодное, скользкое. Есть!
Противогаз Кай надевал, сидя на корточках за стойкой, его трясло, и сделать это быстро не получалось. Но все-таки он победил ситуацию, вдохнул воздух через угольный фильтр. Теперь можно идти дальше, искать Нику. Если она заперлась в бункере, есть шанс, что дым не просочился туда, и она не отравилась угарным газом.
Железная дверь.
Задымленный лаз-кишка, вырытый в земле под уклоном.
Просторное помещение землянки… Ника лежала на полу лицом вверх, разметав пшеничные волосы по бетону. Лужицу крови под ее головой Кай заметил, только когда взял ее на руки.
Она дышала часто, в груди клокотало и булькало, под сомкнутыми веками катались глазные яблоки. Кай нащупал на затылке запекшуюся кровь. У стены валялся кусок трубы, которой ударили Нику. Недолго думая, он подхватил Нику на руки и вытащил на улицу, положил на траву, скользнул ладонью по ее лбу
