– Та ну на фиг! – донеслось из-за спины. – Кому они помешали?
– Ищут. Пока не нашли. Заходы, теперь я тут за всэм слэжу.
Снаружи бар напоминал бетонное укрепление, внутри это было обычное для Зоны питейное заведение со сколоченными из досок столами, кривой дощатой барной стойкой и обитыми деревом стенами. На полу Лексус заметил темное пятно и предположил, что здесь расправились с бывшим хозяином.
Армянин встал за стойку, оперся на нее, положив щеку на ладонь.
– Нам жилье, как и договаривались, – протарахтел Кагор.
– Пить? Есть?
– Есть! – Тайсон улыбнулся в первый раз за все время, демонстрируя два золотых верхних зуба.
– Как обычно? – без энтузиазма уточнил армянин.
– Ага, – закивал Тайсон, хозяин бара перевел взгляд на Лексуса.
– А тебе чего?
– У меня все с собой, спасибо.
Армянин пустил по моноброви волну – его, видимо, удивило «спасибо».
– Идем в спальню, вещи оставим, – распорядился Кагор. – Потом поужинаем, и спать. Лексус, ты посидишь в комнате или пойдешь с нами?
Лучше, конечно, в сырости под землей помедитировать на свечку и покаяться в грехах перед смертью, чем лицезреть перекошенные морды головорезов, но правильнее изучить врага, его сильные и слабые стороны, потому Лексус изъявил желание не отбиваться от коллектива.
По деревянной лестнице спустились в бункер, разделенный на две части – одну общую, куда пускали всех желающих, если вдруг случится выброс, и вторую, разделенную на спальни с кроватями, шкафами и тумбочками. Правда, с электричеством в Зоне было туговато, и приходилось жечь свечи или, как идущий впереди Тайсон, светить перед собой фонариком.
Тайсон отпер крайнюю слева дверь, прислонил рюкзак к стене, осветил помещение: прямоугольник пять на восемь, четыре кровати у стен. Лексус прошагал к дальней справа, сел, расстегнул рюкзак и спросил:
– Мужики, вы к спиртному как? С тобой, Кагор, все понятно, – Лексус вытащил бутылку. – У меня есть белый крымский, девяносто четвертого года урожая, и красный трехлетней выдержки. Тайсон, ты что пьешь?
Кагор стоял за спиной Тайсона с фонариком, и его лица было не разглядеть.
– Пью, но не пьянею, – ответил Тайсон.
– Мне все равно, пьянеешь или нет. Будешь?
– Буду.
– Ну вот и отлично. Кагор белый или красный?
– Красный, – сказал Кагор.
Лексус взял бутылку текилы и вина, банку красной икры, встал с кровати.
– Идем или прямо тут употребим? Хозяин как, пускает со своим?
– Пускает.
Кагор, несмотря на диковатую внешность, оказался довольно общительным, из Тайсона удалось вытащить слов десять, он пил молча, ел громко и много. Главным в дуэте был, конечно же, Кагор. Не прошло и десяти минут, как он охотно включился в беседу и втянул армянина по прозвищу Арак.
Поддерживая разговор, Лексус вспоминал «Алису в зазеркалье», когда ее знакомили с пудингом, он очень надеялся, что Кагор не сможет его, то есть пудинг, есть после такого веселого застолья. Он мог разговорить и расслабить кого угодно, но не понимал, что творится в головах таких людей, как Кагор, свойственно ли им хоть что-то человеческое, например, сочувствие к жертве, или они способны отключать человечность, когда речь заходит о деньгах. Сейчас они мило беседуют за рюмкой чая, но, когда придет час, Кагор без раздумий пустит Лексусу пулю в лоб.
Бутылка текилы подошла к концу, но Тайсон и правда не опьянел, в отличие от Арака, готового завалиться лицом в салат, и словоохотливого Кагора. Лексус тарабанил пальцами по столу и пытался разговорить молчаливого Тайсона, прощупать его интеллект и понять, способен ли он быстро соображать или делает это так же медленно, как говорит, но бывший боксер лишь жевал губами и, похоже, зверел.
В конце концов Лексус оставил попытки и отправился спать – Тайсон увязался следом. Таки соображает! Кагор нехотя последовал за подельником.
– Во сколько завтра… то есть, сегодня придет Мулат? – спросил Лексус.
– В шесть, – буркнул Тайсон.
– Спать нам осталось пять часов, с чем я нас и поздравляю! – сказал Лексус, спускаясь вслед за Тайсоном, подождал, пока откроют дверь, и завалился на постель прямо в одежде, завел руки за голову и демонстративно закрыл глаза. Голова приятно кружилась, алкоголь приглушал тревогу и превращал отчаянье в дурное предчувствие. Скоро придет убийца, обещанный Зоной – будущее предопределено, сопротивление бесполезно. У червяка на крючке два
