оттолкнулся ладонями от пола и встал на колени. А через миг – и на ноги, повернувшись к незнакомцу в пол-оборота, в позе, из которой удобно начинать кату. Ноги полусогнуты, пальцы распрямлены, ладони напряжены, правая рука отведена назад и готова нанести удар ребром, левая – перед собой, чтобы поставить блок…
Аля вскочила. Шутер заголосил что-то. А мужик попер на меня – словно бык, нагнув голову, прикрывая кулаками лицо. Боксер, значит. Сейчас мы тебя, боксер…
– Стас! – вдруг воскликнул он. – Чувачелло! Ну, мать твою, где еще тебя можно было повстречать, как не в краевской тюряге?!
– Калуга? – спросил я, удивленно опуская руки. – Ты?
– Нет – тринадцать гребаных мутантов! – радостно взревел он и сгреб меня в объятия.
Расхаживая по камере, Калуга вещал:
– Вон там они меня и схватили, на поляне, в роще возле Леса. Оказалось, что это какая-то их священная роща. Ну, то есть у них как вообще это все обстоит… – он приостановился перед нами, сидящими под стеной, щелкнул пальцами. – В Лес краевцы заходить могут, но не все. И не всегда. Это зависит от всяких таких эфемерных обстоятельств. И вот…
– Каких-каких? – переспросил Шутер.
– От мистических всяких дел. Которые заранее не просчитаешь. При этом молиться, то есть проводить свои ритуалы, они хотят регулярно. Но в Лес регулярно войти не могут. И вот для этого нужна та роща – она для ритуалов годится, растет у самой границы Леса, но при этом все же не Лес. Причем уверен, что она не одна, таких вдоль края Леса в этом районе несколько. Но я не о том: в общем, в центре этой рощи поляна, на поляне дерево-мутант, причем необычное, с зелеными крапинками по коре, ну, будто пятнистое. Еще и лоснится… на кору даже не очень похоже, будто что-то живое.
– Деревья вообще живые, – заметила Алина.
– Ну, вы поняли, о чем я, – махнул он рукой. – Так вот, это какое-то их святое дерево. А рядом с ним – аномалия. Круг стеклистой земли, и над ним в воздухе кружится светящаяся спираль. – Подчеркивая экзотичность этой картины, Калуга выпучил на нас глаза, которые у него от природы и так были слегка навыкате, и затряс пухлыми щеками. – Не знаю, что за зверская аномалия, никогда раньше не видел, но главное: в центре ее под спиралью лежит артефакт.
Он присел на корточки и показал ладонями шар размером с детскую голову.
– Вот такая вот, будем говорить, сфера – синяя, полупрозрачная. С отливом. Внутри что-то светится, вроде янтарной жемчужины. Ну и вот… я подумал – может, это и есть Главный Артефакт.
– Что это значит? – спросила Алина недоуменно.
Калуга махнул рукой.
– А-а, тебе Стас потом расскажет. Мы с ним на эту тему как-то беседовали… В общем, мечта это моя. Смастерил я, значит, щуп подлиннее и попытался эту сферу оттуда добыть. И тут-то они меня и схватили, краевцы. Они как раз пришли на свои моления, ну или что там у них – на ритуалы. Камлания. Отметелили славно, – он потрогал скулу, на которой виднелись остатки кровоподтека, – и в кутузку запаковали. Слышал, что через два-три дня собираются отправить меня на зеленую казнь. Хотя что за казнь такая, не знаю. Может, вымажут зеленой краской да отпустят? – он невесело хохотнул своей шутке. – Вот, и теперь я здесь. Вторые сутки кукую, как кукушка.
– Ты весел для обреченного, – заметил я.
Слушая историю болотного охотника, я отметил осторожность, с которой он упоминал предшествовавшие события. Калуга не знал, в каких я отношениях с Шутером и Алиной, как сильно им доверяю, и ни словом не упомянул о том, что произошло с нами возле старой ракетной шахты в центре военно-научного комплекса КИБО-3, а потом со мной – когда я в эту шахту спустился. Я Калуге тогда рассказал и про файтеров, и про «ульи», и про схватку с Метисом. А вот Шутер с Алей об этом ничего не знали.
Калуга вскочил, снова заходил по камере. У меня слипались глаза, Алина с дезертиром тоже клевали носом – сказывались насыщенный событиями день и напряженная ночь. Калуга же, вдосталь нахрапевшийся, был полон энергии.
– Есть какие-то намеки, что с вами собираются делать дальше? – спросил он. – Как и меня, на эту зеленую казнь отправят, или…
– Ну, нет! – возмутился Шутер. – С чего это им нас казнить? Мы их священную рощу не грабили и святой артефакт не тырили.
– Так я тоже не тырил, только пытался.
– Что с нами будет, мы пока не знаем, – сказал я. – Будем ждать, что решит этот Птаха. Куда, кстати, подевались другие старейшины, ты знаешь?
– Да ушли на какие-то моления. У них вроде раз в полгода нечто вроде такого… праздника или чего. Вернутся должны через несколько дней. Я разговор охранников из окошка подслушал.
Наблюдая за тем, как он ходит по камере, я помассировал виски. Свет месяца совсем слабо проникал в камеру, и на темный силуэт болотного охотника накладывались дымные призрачные абрисы. В какой-то момент, когда я сглотнул, они вдруг исчезли. Я прищурился, сглотнул снова, затем еще раз, посильнее, так что в ушах щелкнуло… опа, появились! Тогда я начал экспериментировать и через некоторое время понял, что могу усилием воли включать и отключать ночное зрение. Для этого нужно слегка напрячься и будто сдвинуть нечто в своей голове, как бы мысленным усилием перекинуть рычаг. Сначала
