– Каких отступников?! – я запнулся, сообразив, что еще больше пугаю ее и что с перепуга она может совсем перестать соображать. Спросил тише: – Ты про мужчину и женщину, которые сидели в тюрьме? Это они – отступники?
– Да-а… – всхлипнула она и вдруг заревела, размазывая по лицу слезы.
– А ну, вставай! – я заставил ее подняться и толкнул в кабинет, потом схватил за плечи Марьяну, поволок следом. Старшая жена сыпала проклятиями и пыталась отпихнуть меня.
В кабинете подтолкнул глотающую слезы блондинку к сейфу, Марьяну посадил у стены рядом, приказал:
– Говорите шифр!
Галка непонимающе уставилась на меня, а Марьяна, наоборот, отвернулась.
– Шифр от сейфа! – я направил на младшую винтовку. – Ну!
– Я не знаю… – Она задрожала, потом ноги подкосились, зрачки ушли куда-то под лоб, и она мягко повалилась на бок.
Это было даже кстати – потому что, во-первых, я уже понял, что этой дурочке шифр никто бы не сказал, а во-вторых, потому что стрелять в нее все равно бы не стал. Какая-то малолетка, ни в чем не виноватая… Больше не путается под ногами, вот и хорошо. Я склонился к Марьяне, но, услышав близкие выстрелы, прыгнул к окну. Выглянул между неплотно сомкнутыми ставнями – на краю площади появились люди. Судя по мехам и шлемам, бойцы Зверовода, они рассредоточились, ведя огонь в глубину уходящей от площади улицы. А вот и сам командир: встал на одно колено у колодезного сруба, спиной ко мне, в руках «АКСУ». Он махнул рукой, отдавая приказ – и двое лесных волков, пригибаясь, побежали вправо, скорее всего, чтобы занять позицию на чердаке стоящего в той стороне высокого дома. А где там бойцы Басмача? Я поднял голову, вслушиваясь. С другой стороны тоже доносится стрельба, но потише. А ведь странно это, не по плану – основная ударная группам увязла, а более малочисленный отряд под командованием Шульгина уже почти прорвался к центру. Ладно, мне главное добыть противоядие и свалить до того, как челюсти нападающих сомкнутся на площади. До этого осталось минуты две, не больше.
Я вернулся к Марьяне, направил ствол в голову неподвижно лежащей Галки и сказал:
– Говори шифр, иначе пристрелю ее, потом тебя.
– Она дитя под сердцем носит! – захрипела старшая жена, потрясая окровавленным кулаком. – Дитя Леса, святое дитя, в святой роще зачатое! А ты… Лесом проклятая тварь бессердечная!
– Дитя Леса – или Птахи? Говори код!
Глаза у Марьяны были безумные.
– «Благость», – захрипела она. – «Благость» – вот код.
Я выпустил из рук «Карбайн», тот повис на ремне, и взялся за цилиндр на дверце сейфа. Стал вращать, поочередно указывая стрелочкой на нужную букву. Каждый раз доносился щелчок, наконец внутри клацнуло… Есть! Распахнул дверцу.
Внутри лежала пухлая папка и в глубине стояла деревянная шкатулка.
– Что тебе там надо? – спросила Марьяна снизу почти спокойно. Не слушая, я раскрыл папку, с мясом выдрал тесемку – документы, какие-то карты, калька с диаграммами, выцветшие фотографии, на одной – молодой черноволосый Птаха, рядом красивая крупная женщина, выше его почти на голову… ну да, это ж Марьяна, они стоят перед большим сельским домом, у ног разлегся лохматый пес. Не то! Швырнув папку на пол, я выхватил из сейфа шкатулку, открыл.
Она была доверху наполнена слитками, золотыми и серебряными и какими-то еще… платина, что ли? Сколько здесь – двадцать тысяч, тридцать, сорок?! Раскрыв сумку на поясе, я высыпал туда содержимое шкатулки и потом чуть ли не засунул голову в сейф. Ничего там больше не было, вообще ничего – пусто! Постучал по задней стенке, по дну, боковинам, даже по верхней. Везде глухой, короткий звук – за ними не было тайников.
Выстрелы стихли на несколько секунд, но потом совсем близко взорвалась граната, и они возобновились с ураганной силой. Галка на полу зашевелилась, застонала, не раскрывая глаз.
– Что ты ищешь, отступник? – повторила Марьяна, и я нагнулся к ней, ткнув стволом в сторону лианы.
– Противоядие против сока радозы. Где оно?
В ответ она рассмеялась. По искаженному лицу было видно, что рана доставляет Марьяне мучительную боль, и смех больше напоминал вороний крик.
– Змеиный сок! – каркнула Марьяна. – Так это зовем: змеиный сок! Нет против него спасения, никогда не было! Ты отравлен им? Ха! Ты сдохнешь, отступник! Еще мучительнее, чем сейчас сдыхают в святой роще те двое! Сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь!
Я пошатнулся – ноги вдруг отнялись, все вокруг потемнело. Пришел в себя через миг, привалившись к стене, медленно сползая вдоль нее. Колени дрожали, чтоб не упасть, присел на корточки. Закрыл глаза. Марьяна что-то бормотала, смеялась, грозила мне – я не слышал, в ушах оглушительно звенело. Прижал к ним ладони, сглатывая. Потом в голове будто лопнул пузырь, и в нее ворвался ураган звуков: стрельба, крики, раздающиеся уже прямо под Теремом, стоны Галки, хриплое дыхание Марьяны…
Алина и Шутер. Которые ни в чем не виноваты, которых я привел в Край за собой.
