– Рапалыч, нам надо кое-кого найти, – я огляделся, перекатывая в руке стакан с какой-то вонючей ягодной брагой, которой старик заказал целый жбан и почти полный стакан которой он уже успел выпить. Она была нереально крепкой, а глаза от нее слезились, как от серной кислоты.
Наш столик, то есть квадратный кусок фанеры на вбитом в земляной пол бревнышке, стоял в углу просторного ангара, разделенного перегородкой. За ней была кухня, через дверь оттуда то и дело выбегали разносчицы, а по эту сторону – большой зал со стойкой, обтянутой брезентом.
Посреди стола стояла плошка с жиром, он горел синеватым пламенем, чадил, иногда потрескивал и вспыхивал искрами. Помимо плошки и жбана с брагой были еще две миски, с рыбой и хлебом, поджаренными на гриле.
Попадая в подобные места, я предпочитаю садиться так, чтобы видеть входную дверь и вообще большую часть помещения. И окна. Вот и здесь выбрал, во-первых, угловой столик, а во-вторых, сел в углу, спиной к стене. «Карбайн» держал на коленях, ну, просто на всякий случай, хотя вроде бы ничего опасного в «Вершине» не было. Молодые разносчицы сновали между столами, не особенно пытаясь увернуться от шлепков и щипков, которыми их награждали разгоряченные выпивкой клиенты; у стойки толпились люди, в зале было шумно и накурено. Рапалыча мы усадили напротив меня, Калуга устроился слева, Лютик справа. Кстати, тоже так, чтобы видеть входную дверь и основную часть зала, причем, насколько я понял, наемник сделал это не задумываясь, машинально… Правильная привычка, способствующая выживанию.
– Кого найти хотите? – скрипнул Рапалыч.
Убедившись, что с соседних столиков нас не пытаются подслушать, впрочем, это было почти нереально из-за шума, я навалился локтями на стол и сказал:
– Его называют Травником.
Если старик и знал это прозвище, то ничем себя не выдал. Они с Лютиком одновременно подняли стаканы и опрокинули в себя содержимое. После этого Рапалыч взял из миски рыбину, а Лютик закусывать не стал – вытер рот ладонью и мрачно уставился перед собой. Мы с Калугой подняли стаканы. Болотный охотник сделал несколько глотков, поморщился и схватился за хлеб. Я, запрокинув голову, вылил в горло все, что было. В желудок будто провалился раскаленный булыжник, там запекло, жар пошел вверх по пищеводу, на пути постепенно затухая… хорошо, но мало. Хочется напиться, черт. Сильно напиться, до мутантского визга, и забить на все эти проблемы до утра. Но нельзя. Травник где-то рядом, вот чую, что он неподалеку. Спрятался, затаился, как лис в норе… Надо крутить старика дальше, чтоб помог.
Я быстро описал Травника. Внешность у него была, в общем, примечательная, так что проблем со словесным портретом не возникло.
– Не, молодой, такового не знаю, – сказал Рапалыч. – А он кто?
– Можно назвать его старателем, вроде тебя, только он на более редком хабаре специализируется. Еще Травник – вроде ученого, изучает арты и аномальную флору. В Чуме он может быть без мандата. И, как бы там ни было, он прячется. Забился куда-то в щель, сидит, не высовывается. Старается не попадаться на глаза никому, а этим… – я показал глазами на дальнюю стену, – в особенности.
Вдоль стены метрах в трех над полом тянулась открытая галерея, на которой устроились два полицая с «Вепрями»: один прохаживался, а второй сидел, свесив ноги. Разглядывая толпу внизу, они перебрасывались репликами. Если все заведение принадлежит Чумаку, то неудивительно, что за порядком здесь следит городская охрана. Когда мы только пришли и заняли этот столик, охранники поглядывали в нашу сторону часто, но убедившись, что мы не буйные, никого не задираем и друг с другом драться тоже вроде не собираемся, потеряли к нам интерес.
Рапалыч налил еще полстакана, поставил перед собой жбан и уставился на него. Не выдержав, Калуга спросил:
– Так что, старость, подключишь свою мудрость, поищешь нужного нам человечка?
– Сыскать-то можно, – продребезжал тот, – но время нужно. И расходы будут немалые. Ходить, выспрашивать… людям мзду за сведения… А у меня ноги больные. И руки.
– И голова, – поддакнул Калуга.
– Голова у меня здоровее твоей, молодой.
Я решил, что больше пить не хочу, да и Калуга, кажется, тоже не собирался, а Лютик снова налил себе и тут же выпил. Сунул в зубы кусок хлеба и снова взялся за жбан.
– Ты не налегай, – сказал я, – нам еще работать.
– Да не, – сумрачно ответил он, – я когда без смолы, так выпивка меня не берет.
– Уверен? Потому что если…
– Я тебе говорю, командир: жбан могу вылакать – и ничего. Как проваливается куда-то.
Он налил себе, а я перевел взгляд на Рапалыча:
– У нас нет времени сидеть и торговаться с тобой. Нужно найти Травника и привести нас к нему. Говори цену.
– Пятьсот рубчиков, – брякнул старик.
– Чего?! – Калуга аж рыбой подавился. – Пять сотен монет, чтобы какого-то гаврика в городе отыскать?!
– Было б оно легко, вы б сами гаврика сыскали, – с этими словами Рапалыч снова наполнил стакан.
