Дилана они так и не нашли.
Уже в сумерках вернулись домой, усталые, злые и растерянные. Жены встречали на пороге. Одного взгляда на их лица хватило, чтобы понять, что и здесь Дилан не появлялся.
Когда все вошли в дом, Барри тщательно запер дверь. Морин пошла наверх за напитками.
Джереми выразил вслух общую мысль:
– Думаешь, его захватила ассоциация?
– Он хотел найти того безрукого-безногого? – спросила Данна.
Барри помотал головой.
– Культя… Кенни не мог ему ничего сделать. Он, конечно, жуткий, но ни что не способен. Деснами, что ли, зажевать кого-нибудь до смерти? А с крепким парнем, как наш Дилан, ему и вовсе не справиться.
– Значит, справился кто-то другой, – кивнул Джереми. – И, возможно, не один. Если сидеть на месте и гадать, толку не будет.
Барри посмотрел на него.
– Позвонишь шерифу Хитмэну или лучше я?
– Сам позвоню этому уроду.
Джереми набрал девять-один-один и стал ждать ответа.
Ждал он долго.
Со второго раза ему ответили. Джереми попросил позвать к телефону шерифа, а когда его стали расспрашивать, с чего такая срочность, он «включил юриста» и самым официальным тоном разнес в пух и прах отвечавшего. Тот струсил и все-таки перевел звонок на шерифа.
Барри не сдержал улыбку. Джереми в боевом режиме – редкостное и прекрасное зрелище. В который раз Барри порадовался, что у него такой друг.
Впрочем, на Хитмэна словесная пиротехника Джереми не подействовала совершенно. Даже слыша только половину диалога, Барри понял, к чему идет дело. Знакомая песня: Хитмэн не уполномочен вмешиваться в дела ассоциации, его не касаются внутренние конфликты Бонита-Висты; со всеми претензиями обращаться следует в правление.
– Черт подери! – рявкнул Джереми, нажав кнопку отбоя и с треском шмякнув телефон на стол. – Чем они его держат, этого шерифа? У них есть видеозапись, где он в постели со свиньей? Как может сотрудник правоохранительных органов вести себя настолько безответственно? Он же, дьявол бы его побрал, просто не делает свою работу! И ни капли не стыдится!
– Вот и мы всё гадаем, чем они на него давят, – отозвалась Морин.
– Я этого так не оставлю! Хитмэн то ли куплен, то ли чудовищно некомпетентен. Я на него в суд подам за преступную халатность и неисполнение прямых служебных обязанностей! Он у меня не отвертится!
Барри молчал. Надежда постепенно таяла. Джереми, конечно, хитроумный противник, но ассоциация – это неумолимая сила, сметающая все на своем пути.
– Что делать-то будем? – спросил Чак.
Барри тяжело вздохнул.
– Наверное, подождем до утра.
Он выглянул в окно, словно ждал, что на дороге вот-вот покажется Дилан. Но там только проехал «БМВ», набитый развеселыми юнцами. Водитель громко просигналил и завопил на всю улицу: «Твоя мать в аду чертей обслуживает!»
Барри проснулся в шесть. Морин еще спала, и, судя по тишине в доме, все остальные тоже. Сам он ночью спал крепко, но его мучили плохие сны. Барри был рад, что проснулся. Тихонько, чтобы не разбудить Морин, выбрался из постели и спустился вниз в халате и тапочках.
Он шел на цыпочках, опасаясь по дороге на кухню потревожить Чака и Данну, однако в слабом утреннем свете различил сложенный диван. Простыни и подушки так и лежали аккуратной стопочкой.
Барри включил свет и, хмурясь, обошел весь дом. Дверь в гостевую спальню была заперта – очевидно, Джереми и Лупе были на месте. Зато в обеих ванных комнатах, и на нижнем, и на верхнем этажах, двери стояли нараспашку. И в кухне не нашлось использованной посуды, даже просто стаканов для воды. Он выглянул в окно, но во дворе тоже никого не увидел.
Чак и Данна исчезли.
Должно быть, пошли прогуляться, уговаривал сам себя Барри. Собрали постельное белье, сложили диван и вышли размяться перед завтраком. Однако в глубине души его грызло сомнение. Хотелось разбудить всех в доме и немедленно бежать на поиски.
Барри прогнал эти мысли. Нельзя поддаваться панике! Если допустить, что с друзьями что-то случилось, придется признать и другое – что кто-то ночью проник к ним в дом, а этого Барри себе позволить не мог. Слишком страшно. Особенно после вчерашнего.
Конечно, это страусиная политика, но внутри у Барри, как видно, что-то надломилось. Чувство справедливости, или собственного достоинства, или
