– Пока нет.
Кенни сказал:
– У меня есть связи в киноиндустрии. Могу замолвить за вас словечко. Если, конечно, вы не против.
– Не хотите сперва прочитать хоть одну мою книгу? А то вдруг я – полный халтурщик?
– В Голливуде творения халтурщиков идут «на ура». Хотя я вас халтурщиком не считаю, – торопливо поправился он.
Барри улыбнулся.
– Да я не обижаюсь.
– К тому же Фрэнк и Рэй за вас ручаются, с меня этого довольно. Я всегда рад помочь другу-изгою.
Фрэнк так и сиял.
Барри показалось странным, что человек со связями в мире эстрады и кино поселился здесь, в медвежьем углу. Правда, кто бы говорил – он и сам, будучи романистом, сбежал сюда из Калифорнии. Не ему судить о том, какого рода людей привлекает Бонита-Виста. И вновь он подумал о повязке на глазу. Быть может, Кенни Толкин вроде Нормана Маклина – человек из сельской местности и с бурным прошлым. Тоже вполне себе объяснение, не хуже всякого другого.
– Знаете, – сказал Фрэнк, – с такими двумя талантами в наших рядах можно быстренько поставить на колени эту тухлую ассоциацию.
– У тебя проблемы с ассоциацией домовладельцев? – Кенни подчеркнул голосом легкую брезгливость на слове «ассоциация».
– Пожалуй. Вчера пришло извещение, что я обязан заново покрасить карниз. Я весь дом красил в прошлом году, а их инспектор, видите ли, нашел крошечные пятнышки облупившейся краски с южной стороны – там, где солнце. Теперь мне то ли надо искать здоровенную лестницу и с риском для жизни лезть на крышу, то ли выкладывать кучу баксов бригаде маляров.
Кенни покачал головой.
– Как знакомо! Прошлой осенью я получил извещение: мне велели заново положить асфальтовое покрытие на подъездную дорожку. А я всего месяц как ее заасфальтировал!
– И как ты, послушался?
– Черта с два! Отмыл дорожку из садового шланга, чтобы блестела как новенькая, и позвонил в правление – сделано, мол. Пока все тихо.
– Может, и мне им так отрапортовать? – обрадовался Фрэнк. – Пусть лишний раз слазают, проверят. А уж потом я перекрашу.
Все засмеялись.
Барри рассказал, как ему прислали требование покрасить колпак над дымовой трубой и очистить участок от сосновых шишек.
– Одна чертова шишка на земле валялась. Одна! И из-за такой ерунды они присылают письменное извещение?
– А колпак-то на трубе перекрасил?
– Нанял мастера. Некий Том Петерман – он даже сам не приехал, сына прислал. С задержкой на неделю.
– Приготовься, на следующий год придется все переделывать, – мрачно заметил Фрэнк. – Мне карнизы тоже Петерман красил.
Кенни хмыкнул.
– Добро пожаловать в американскую глубинку!
Понемногу вокруг них начали скапливаться другие гости. У каждого находилось что вспомнить о своих стычках с правлением и о последующей капитуляции. Как и в прошлый раз, скоро все по очереди принялись рассказывать о наболевшем. Всех этих людей объединяла ненависть к ассоциации. Быть может, потому они и сдружились с Лиз и Рэем. Барри всегда инстинктивно побаивался всяческих группировок. Не было в нем духа коллективизма. Однако сейчас его неожиданно воодушевило сознание общности с другими. Вроде легче, если знаешь, что кто-то еще чувствует то же, что и ты.
Главную сенсацию вечера объявил Грег Дэвидсон.
– Мы уезжаем, – сказал он, обняв за талию свою жену Вайнону. – Нам больше не по средствам жить в Бонита-Висте.
Дэвидсоны весь вечер помалкивали, не выказывая интереса к разоблачительным речам в адрес ассоциации. Это было необычно. Барри не успел близко познакомиться с Грегом, но, по его впечатлениям от предыдущей встречи у Дайсонов, тот высказывался всегда откровенно.
Майк Стюарт положил руку Грегу на плечо.
– Что случилось?
Тот обвел взглядом собравшихся, стараясь никому не смотреть в глаза.
– Ассоциация. Они уже давно к нам прицепились… И мы уже не в силах продолжать борьбу.
Голос у него слегка дрожал, как будто Грег вот-вот заплачет.
– Ворота, – пояснила Вайнона.
Барри удивился.
– Вы не можете остаться в поселке из-за ворот?
– Их специально установили, чтобы нас выжить.
