У Лиз перехватило дух. До сих пор она видела председателя правления только на официальных мероприятиях – на отчетно-выборном собрании и на разбирательствах по поводу разнообразных нарушений. Видеть его здесь, у себя на пороге, ни свет ни заря, в черной мантии было, мягко говоря, непривычно.
Не он ли ночью шутки шутил с электричеством?
Председатель с улыбкой смотрел прямо в глазок.
– Элизабет, откройте.
Она знала, что снаружи увидеть человека в глазок невозможно. Даже изнутри, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, нужно прижаться глазом вплотную к крохотному стеклянному кружочку. Неоткуда Колхауну знать, что она стоит за дверью! И все же ей невольно захотелось отступить подальше в дом.
– Выходите, Элизабет. Мне нужно с вами поговорить.
Какое-то странное было у него лицо – точно маска или толстый слой грима. Лиз вздрогнула, рассматривая его через выпуклое стекло.
– Вы же знаете, что я вам звонил, – продолжал председатель. – А я знаю, что вы не подходите к телефону.
Лиз задержала дыхание, молясь, чтобы он ушел. Она не смела шевельнуться, не смела вздохнуть, чтобы не выдать себя.
– Я не уйду, пока вы не откроете дверь.
Лиз твердо решила, что простоит так, если надо, целую вечность, под защитой своей крепости, но вдруг передумала. Быстро отперла замок, отодвинула задвижку и распахнула дверь настежь.
– Убирайтесь с моего участка! Вон!
Председатель широко развел руки, должно быть, демонстрируя искренность, однако жест вышел карикатурным.
– Элизабет, Элизабет…
– Прекратите это преследование и выметайтесь со двора!
– Преследование? – Он хмыкнул, словно подобная мысль ни в коем случае не могла прийти ему в голову. – Я просто хочу задать вам один вопрос от лица правления. Очень важный вопрос.
– Не знаю, что за вопрос, но я отвечаю: нет! А теперь уходите и оставьте меня в покое.
– На этой неделе состоялось закрытое заседание ответственных работников ассоциации, и мы единогласно решили пригласить вас в правление.
Лиз растерянно моргнула.
– Что?
Колхаун улыбнулся. Лиз снова пробрала дрожь. На открытом воздухе, при солнечном свете толстый слой грима телесного цвета придавал его лицу неестественный вид. Неужели он всегда такой? Лиз то ли не помнила, то ли не обращала внимания. Однажды в Нью-Джерси она видела, как снимали рекламу какого-то автомобиля. На экране комментатор выглядел совершенно обычно, а в реальной жизни облепленное гримом лицо казалось ненатуральным. Быть может, Колхауну грим тоже придает солидности за председательским столом, при искусственном освещении, а сейчас его лицо выглядит гротескно.
Впрочем, зачем ему вообще грим? Что он там замазывает? Лиз снова пробрал холодок.
– Мы будем крайней благодарны, если вы примете наше предложение и согласитесь вступить в правление Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.
– С чего это вдруг?
Колхаун, видимо, постарался изобразить дружелюбную улыбку.
– Вы – давняя жительница поселка, многих знаете, дружите и с новыми домовладельцами. При этом у вас есть свободное время, которое вы можете посвятить выполнению общественных обязанностей. Трудно найти более подходящую кандидатуру.
Полный бред. Что они замышляют? Хотят ее подкупить? Лиз перевела дух. Попробовала призвать на помощь логику, но бессонная неделя и постоянное напряжение дали себя знать. Мысли путались.
Как поступил бы Рэй?
– Ну, Элизабет, что скажете?
Лиз медленно проговорила:
– Давайте разберемся. Вы убили моего мужа, а теперь хотите, чтобы я участвовала в ваших делишках?
Улыбка Колхауна испарилась.
– Подобных лживых клеветнических измышлений мы терпеть не будем! Я, как и все мы, скорблю о кончине вашего мужа и потому готов делать вам определенные поблажки, однако мы не позволим распространять злонамеренные слухи…
– Я, значит, самая подходящая кандидатура? – фыркнула Лиз. – Не знаю, зачем на самом деле вы устроили этот фарс, зато я отлично знаю вас, Джаспер Колхаун! И всех в вашем правлении знаю. Убирайтесь отсюда, и чтобы духу вашего больше не было на моем участке!
Колхаун вновь улыбался.
