Он улыбнулся, а потом, покраснев, опустил взгляд на свои ботинки.
– Ты говорил, что поможешь мне попасть на корабль. – Я решила напомнить ему, потому что сам он никак не начинал.
Колби осмотрелся и кивнул мне, чтобы я наклонилась поближе.
– Я могу тебя провезти, – прошептал он. – Все каюты заняты, но я нашел способ. Будет, правда, не очень удобно…
В груди потеплело.
– Ничего, я всю жизнь на земле сплю. Подушки и матрасы не для меня.
– Что ж, отлично. – Он похлопал рукой по высокому, почти ему до пояса, и длинному, как гроб, ящику. – Вот твой билет. Временно, пока корабль не отойдет подальше. Тогда я выпущу тебя, и моя каюта будет в твоем распоряжении.
В его глазах вновь появился лисий блеск.
Теплота в груди сменилась неприятным холодком – на меня навалились сомнения.
– Почему ты мне помогаешь?
Он положил руки мне на плечи, наклонился вперед, и его голос вдруг стал совсем другим. Мне бабка так письмо читала, когда уже знала все слова наизусть.
– Потому что мы с тобой похожи. Я из Бостона. Он не сильно пострадал во время войны, но многие жилые районы были разрушены. Моя мама, упокой господи ее душу, сказала, что и дом ее родителей тоже попал под бомбежки. Я вырос на улице, пытался выживать как мог, ел то, что найду в мусорках…
Странная какая-то у него история. Никогда не слышала о Бостоне и даже не представляла, что такое «мусорки» и как это – «вырасти на улице». Почему он себе хижину не построил, как все нормальные люди? Но я все равно слушала, и его слова были как мед для моих ушей.
– Добрый человек, у которого не было детей, подобрал меня и воспитал как собственного сына. Однажды я спросил у него, почему он так поступил, и до сих пор ясно помню его слова: «Если ты совершишь хоть один добрый поступок в своей жизни, значит, я сделал это не напрасно. Когда у тебя появится шанс бескорыстно помочь другому человеку, не раздумывай». Ты мой шанс, Элка.
У меня аж на сердце потеплело, оттого что в этом мире еще остались люди, которые делают добро ради добра. Он меня ни о чем не просил, ничего не ожидал взамен, и я вдруг почувствовала себя виноватой, оттого что плохо о нем думала. Последние сомнения таяли под лучами утреннего солнца.
– Никто раньше для меня такого не делал, – сказала я.
Он склонился ко мне, нежно поцеловал в щеку и ответил:
– Они многое потеряли.
От его поцелуя у меня внизу все затрепетало, и я, заикаясь, пробормотала что-то невнятное.
Колби улыбнулся.
– Твой билет, – сказал он и протянул руку, чтобы помочь мне забраться в ящик.
Я оперлась на нее, хотя и сама бы справилась – с одной рукой залазить оказалось намного трудней. Я видела, с какой радостью женщины принимают помощь от мужчин. Неужели они не понимают, что их жизнь станет намного легче, если они научатся все делать сами?
Я залезла в ящик, в котором не было ничего, кроме обрывков старых газет, и устроилась поудобнее. Со всех четырех сторон в нем были прорезаны дырки – чтобы удобнее нести, чему я была очень рада. Терпеть не могу замкнутые пространства.
– Веди себя тихо. Скоро придут рабочие, чтобы отнести ящик на корабль. Если тебя найдут, я уже помочь не смогу. Безбилетный проезд – преступление. Тебя отвезут в Генезис и будут судить.
– Знаю я, что делают с преступниками в Генезисе. Не беспокойся, если надо, я умею сидеть тихо.
– Это умение тебе сейчас очень пригодится. Я забью в крышку пару гвоздей, чтобы не соскальзывала.
Я немного подумала и кивнула.
– Скоро увидимся, Элка, – сказал он и накрыл ящик крышкой.
Сквозь дыры я видела его ноги. Послышался стук молотка. Гвозди входили в дерево и надежно закрепляли крышку с четырех сторон.
Колби закончил, похлопал по крышке и сказал:
– До вечера.
Я выглянула в одну из дырок и увидела, как он шагает в сторону города, крутя в руках молоток и что-то насвистывая. Я толкнула крышку, но она держалась крепко. Рука скользнула к ножу, спрятанному под курткой. Я вытащила его и прижала к себе, словно ребенок любимую игрушку. Впрочем, у меня больше и не было ничего, разве что еще рюкзак с пустыми консервными банками.
Я попробовала вытянуть ноги, но ботинки уткнулись в доски. Ящик был похож на пещеру с эхом, когда ты кричишь, а бог отвечает тебе твоим же голосом. Я слышала, как бешено стучит сердце, слышала свое частое дыхание и боялась, что воздух закончится, прежде чем Колби меня выпустит. Я боялась, что рабочие услышат, как кровь шумит в моих жилах, и меня повесят в Генезисе.
Потом донеслись голоса: мужчины недовольно ворчали, что еще рано, что они не успели и глаз сомкнуть, и что эти ящики нужно было погрузить еще
