кровоточащие ладони соединились.
В нее хлынула магическая сила Рована – древняя, мудрая, безжалостная. У Аэлины подгибались колени. Чем-то это напоминало любовное слияние. Всем, кто их сейчас видел, они казались лишь парой влюбленных, целующихся перед опасным сражением.
Но Аэлина, далекая от любовных страстей, все глубже погружалась в свою силу. Она чувствовала, как Рован делает то же самое. Его лед, ветер и молнии втекали в нее. Потом их силы сплавились воедино, превратившись в неукротимый лесной пожар, оставляющий оранжево-красные угли. Их общая сила стала расплавленным сердцем земли; она создавала мир, порождая новые земли.
Аэлина уходила все глубже.
Она едва ощущала корабельную качку и слабые укусы железа, отвергавшего ее магию. Фенрис и Гарель виделись ей мерцающими свечками.
Последнее такое погружение было у нее еще на Вендалине.
Пока она обучалась у Рована, собственный уровень магической силы казался ей достаточно ограниченным. Как потом выяснилось, это ограничение создала она сама. Сражение с валгами пробило барьер, и Аэлина впервые узнала о своих истинных глубинах. Это пригодилось ей потом, когда ее магия окружила Доранеллу. Помнится, она целый день черпала силу, готовясь к поединку с Маэвой.
Нынешнее погружение она начала три дня назад.
Аэлине казалось, что первым днем все и кончится. Она достигнет знакомого дна и… Дна она так и не достигла. А теперь, когда ее глубины соединились с глубинами Рована…
Рован по-прежнему обнимал ее за талию. Где-то далеко ткань его камзола слегка задевала ей лицо. Где-то далеко ее тело ощущало тяжесть оружия, которым она была обвешана. Оттуда доносился запах Рована – ободряющий, успокаивающий.
Аэлина была камнем, брошенным в море своей силы… их силы.
Ниже… ниже… ниже.
Она достигла дна, устланного пеплом. Дно оказалось кратером спящего вулкана.
Но ее ноги упирались в палубу. Это ощущение уберегло Аэлину от погружения в пепел и путешествия к вулкану. Магия требовала не останавливаться. Но Рован крепко держал ее за талию, постоянно шепча:
– Легче. Спокойнее.
Хорошо ему говорить, когда его сила продолжала втекать в нее. Ветер и лед перемешивались, образуя неукротимый вихрь.
– Они совсем близко.
Предостережение Рульфа донеслось как из другого мира.
– Целься в самую середину их флотилии, – велел ей Рован. – Удар должен разметать боковые корабли и погнать их прямо на рифы.
Дальнейшая стратегия была ей понятна: корабли затонут, а уцелевших солдат будут ждать меткие стрелы Фенриса и людей Рульфа. И конечно же, сокрушительная магия Рована.
Магия Аэлины ощетинилась, чуя близкое соседство с надвигающейся тьмой. Но все это происходило где-то за горизонтом ее сознания.
– Почти в пределах досягаемости! – крикнул Рульф.
Аэлина начала подниматься к поверхности, таща за собой огненную бездну.
– Спокойнее, – напомнил Рован.
Выше, еще выше. Аэлина поднималась наверх, к морю и солнцу.
«Сюда, – манило ее солнце. – Ко мне».
И ее магия шла на голос.
– Пора! – рявкнул Рульф.
Ее магия, подобно яростному зверю, сорвалась с поводка и выплеснулась в окружающий мир.
Сознание подсказывало: она действует успешно, направляя свою силу и силу Рована туда, куда надо.
Какими бы манящими ни были глубины ее магии, Аэлина обуздала искушение туда отправиться. Пусть колодец оказался глубже, чем прежде, не стоит забывать: сила продолжала расти. Магическая сила росла и достигала зрелости вместе с нею.
Но магия чуть не сыграла с ними злую шутку. Рован вдруг понял: если бы Рульф не прокричал: «Пора!» – момент был бы упущен.
Из-под пальцев Аэлины вырвался столб огня, который не обжигал, и взмыл в небо, окрасив мир в красные, оранжевые и золотистые тона.
Аэлина попыталась вырваться из рук Рована, но он поймал ее, словно опасался, что даже на расстоянии нескольких шагов их объединенная магическая сила может распасться на отдельные потоки. Все, кто был на палубе, опасливо пятились и падали, натыкаясь на скамейки.
А огненный столб поднимался все выше – вихрь смерти, жизни и возрождения.
Фенрис что-то бормотал сквозь зубы.
Магия Аэлины продолжала изливаться в мир, становясь горячее и необузданнее.
Кажется, Аэлина скрежетала зубами. Ее голова запрокинулась. Глаза были закрыты. Она дышала ртом.
