– Ведьмы способны предсказывать будущее? – хмурясь, спросила она у Маноны. – Видеть его, как видят оракулы?
– Некоторые могут. В основном Синекровные.
– А ведьмы других кланов?
– Говорят, что для древних прошлое, настоящее и будущее слиты воедино.
Мотая головой, Аэлина пошла к лестнице, намереваясь спуститься вниз. Рован вспорхнул со снастей, еще на лету вернув себе фэйский облик. Едва взглянув на всех, кто был на палубе, он поспешил за Аэлиной.
– Что все это значит? – теперь уже спросил недоумевающий Фенрис.
– Древние, – задумчиво произнес Дорин. – Такие как Бэба Желтоногая.
Пальцы Маноны коснулись ключицы – того места, где у Аэлины белели шрамы, оставленные ногтями Желтоногой.
– Прошлой зимой она побывала в вашем замке, – сказала Дорину Манона. – Приезжала под видом балаганной предсказательницы.
– И что такого она сказала? – спросил Эдион.
Дорин вспомнил: генерал знал об этом визите. Он сам признавался, что всегда следил за ведьмами и вообще за всеми, кто обладал особыми силами.
Манона прищурилась на генерала:
– Бэба была настоящей предсказательницей. Очень сильной. Не удивлюсь, если она сразу же узнала, что перед нею – террасенская королева. Бэба увидела будущие события и решила подороже продать сведения о них.
Дорину понадобилась вся сила воли, чтобы не вздрогнуть от воспоминаний. Аэлина убила Бэбу Желтоногую, когда та пригрозила продать его тайны. Она и не догадывалась, что откровения ведьмы угрожают и ей.
– Бэба ничего не сказала бы Аэлине напрямую. Только туманные намеки. Но королеве хотелось простых и ясных ответов. Учитывая ее взрывной характер… дальше понятно.
Манона выразительно посмотрела на дверь, за которой скрылась Аэлина.
На палубе стало тихо. Молчание сохранялось и во время завтрака – холодной вчерашней каши. Возможно, корабельному повару было не до того. А возможно, его самого не было в живых.
Аэлина заперлась в отхожем месте. Судя по звукам, доносящимся оттуда, ее выворачивало.
– Аэлина, – тихо, но настойчиво позвал Рован.
Ответом ему был шумный вздох, затем рыгание и… ее нутро исторгло новую порцию.
– Аэлина! – теперь уже прорычал Рован, подумывая, не рвануть ли дверь.
Ему вспомнились ее недавние слова: «Веди себя как принц».
– Мне нехорошо, – донеслось из-за двери. – Мог бы и сам догадаться.
Голос был совершенно неживым. Давно, очень давно Рован не слышал у нее таких интонаций.
– Вот я и догадался, – как можно спокойнее произнес он. – Впусти меня. Я тебе помогу.
– Не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии.
– Однажды я видел, как ты обмочилась. Вид блевотины меня тоже не испугает. Тем более что я видел и это.
«Подожду еще немного, а потом просто сломаю замок», – решил Рован.
– Погоди еще немного, – послышалось с другой стороны.
– Скажи, чем тебя так задели слова Фенриса? – спросил он, поскольку слышал весь разговор на палубе.
Аэлина не отвечала. Она словно загоняла обратно что-то ужасное, вырвавшееся наружу после слов фэйского воина. Ей, как маленькой, хотелось спрятать это подальше, так чтобы не видеть, не вспоминать и никому не рассказывать. Даже Ровану.
– Аэлина…
Скрипнул отодвигаемый засов.
Лицо у нее было землистого цвета, глаза – воспаленными.
– Я хочу поговорить с Лисандрой, – дрогнувшим голосом объявила она.
Рован посмотрел на ведро (наполовину полное), затем на обескровленные губы Аэлины и ее лоб, густо покрытый потом.
У него сжалось сердце, когда он подумал, что… она сказала правду. Ей действительно нехорошо. Но в чем причина? Рован пытался определить причину по запаху Аэлины, однако ему очень мешало зловоние блевотины и вездесущий запах морской воды.
Прогнав тревожные мысли, Рован молча ушел.
Лисандра вернулась в человеческое обличье и сейчас уплетала холодную водянистую кашу. Рован передал ей просьбу Аэлины. Лисандра молча отправилась к королеве.
Он снова превратился в ястреба и поднялся так высоко, что корабль выглядел маленьким пятнышком, покачивающимся на морских волнах. Ветер
