приблизилась настолько, что Эдион мог стрелять их, как диких гусей. Вот тогда огненный ад Аэлины выплеснулся наружу.
Эдион находился сравнительно далеко от сестры и под прикрытием магического щита, раскинутого Рованом. Но магический огонь обжигал даже здесь.
– Боги милосердные, – бормотал Эдион, пробираясь сквозь камыши и торопясь убраться подальше. – Вам в своих высях такое не снилось, черт бы вас побрал.
Летевшие в середине воздушной армии даже не успели вскрикнуть. Их поглотило огненное море.
Аэлина не была спасительницей, заслоняющей мир огненным щитом. Она была природной стихией, подобной извержению вулкана.
Огонь становился все жарче. Лоб Эдиона покрылся потом. Жар пробирал его до костей. Но возвращаться было еще рано. Эдион занял новую позицию. Краем глаза он видел, что отец и Фенрис сделали то же самое. Они стреляли по илкам, что пытались отклониться и не попасть в огненный котел. Эдион прицелился, выстрелил. Потом еще и еще.
На равнину, словно ленивые снежинки, медленно падали хлопья пепла.
Почувствовав, что Аэлине требуется подкрепление, вверх взметнулись ветер и лед. Там, куда не доставало золотисто-красное пламя Аэлины, илков косила магия Дорина и Рована.
Илков по-прежнему оставалось слишком много. Темное пятно, которое никак не смыть с неба. Аэлина упорно выжигала их ряды. Эдион почти не видел ее за стеной бушевавшего огня.
Такая сила имела свою цену. Не могла не иметь.
Аэлина родилась, сознавая тяжесть своей короны. Своей магии. Отделенность от мира. Она испытала это еще в детстве. Чем не наказание? Нет, это и было платой.
«Моя цена не имеет названия», – вспомнились ему слова ведьмы. В сознании Эдиона что-то забрезжило, но уловить смысл он так и не мог. Он выпустил предпоследнюю стрелу, прицелившись одному прыткому илку между глазами.
Мало-помалу объединенные усилия огня, ветра и льда сломили защиту илков. И тогда Рован направился к стене пламени. Туда, где стояла его Аэлина.
Лоркан крепко прижимал Элиду к земле, тратя на щит последние крупицы своей темной силы. Лоб и волосы были насквозь мокрыми от пота. Мох, в который утыкалась Элида, напоминал горячую губку. Болотная вода вокруг кипела.
Повсюду, брюхом вверх, всплывала заживо сваренная рыба. Травы высыхали и тут же загорались. Окружающий мир превратился в настоящий ад, где не было ни конца, ни начала.
Темная, искромсанная душа Лоркана встрепенулась и зарычала, подпевая огненной силе Аэлины.
Элида вся сжалась. Ее кулачки упирались в рубашку Лоркана. Лицо уткнулось ему в шею. Он скрипел зубами, выдерживая этот ад. Не только огонь, но ветер и лед. К магии Аэлины присоединились еще две магические силы. Все вместе они уничтожали остатки армии илков и попутно – его щит.
Волна за волной, чужая магия дырявила его собственную. Лоркан был достаточно опытен, чтобы не делать попыток сопротивляться. Это погубило бы его наравне с илками, а он помнил, что должен уцелеть сам и уберечь Элиду.
Если бы Эраван сумел надеть на Аэлину каменный ошейник… с привычным миром было бы покончено. Подчинить себе такую женщину, такую силу… Следом пришла другая мысль: а выдержал бы ошейник напор ее силы?
Сквозь огненную стену кто-то шел. Лоркан присмотрелся. Рован. Его бывший соратник шагал так, словно вокруг ничего не кипело и не бурлило. Над куполом магического щита шипело пламя, соприкасаясь с ледяным ветром. Только безумец был способен идти по этому аду.
Илки гибли: медленно, еще пытаясь сопротивляться, но гибли. Темная магия, на которую они уповали, их не спасла. Ускользнувших от пламени, льда и ветра настигали стрелы. Тех же, кто ухитрялся спуститься вниз, встречали когти, зубы и чешуйчатые хвосты злых и голодных болотных тварей.
Лоркан не без гордости думал, что в победе над илками есть и его доля. Своевременное предостережение – половина победы. Так говорили те, кто когда-то учил его воинскому ремеслу. Собственный многовековой опыт подтвердил справедливость этих слов.
Рован подошел к своей королеве. Языки пламени вокруг нее начинали гаснуть. Порывы его ветра стихли. Нескольких илков, стремящихся улететь, настигли беспощадные струи льда.
С небес падали лед и пепел, гася угли между обгоревшими трупами илков. Из полутысячной армии никто не выжил и не спасся бегством.
Лоркан не отваживался убрать свой магический щит. Особенно сейчас, когда Рован оказался на островке, где стояла его королева. Из всего пламени, бушевавшего еще недавно, осталась лишь огненная корона на ее голове.
Лоркан молча смотрел, как Рован обнял Аэлину за талию и поцеловал. В ответ она обхватила его за шею и притянула к себе. Над головой Рована вспыхнула корона золотистого пламени. Такую же Лоркан видел тогда, в крепости Страж Тумана.
Лоркан знал характер Рована. Принц не отличался честолюбием, которое у бессмертных имело свои оттенки. Возможно, он бы полюбил Аэлину, будь она и обыкновенной женщиной. Но эта сила…
Опустошенная, огрубевшая душа Лоркана чувствовала притяжение этой силы, что вызывало в нем ненависть.
