полу станции, валялись портреты: одни уже истлели от времени, другие – неплохо сохранились.
– Что это за станция? – прошептала еле слышно Матрена. – И чьи это статуи стоят здесь, чьи портреты разбросаны?
Шторм вглядывался в смутно знакомые очертания, линии, которые он где-то уже видел. Догадка пронзила, словно молния, осознание пришло неожиданно, ошарашило и припечатало к земле так, что затряслись ноги. «Что за чертовщина?»
Вячеслав что-то невнятно пробормотал в ответ Матрене, а сам двинулся вперед, медленно переводя взгляд с одной фигуры на другую: лысый мужик с хмурым взглядом, похожий на героя боевика; молодой парень, укутанный в теплые одежды, – по виду явно выходец с Крайнего Севера; неописуемой красоты девушка с закрытыми глазами и развевающимися волосами; мужчина в очках с длинными волосами и аккуратной небольшой бородкой; человек в плаще и маске с клювом; еще один лысый скуластый герой боевика; персонаж в противогазе и нацистской каске; не лишенный обаяния мужчина средних лет с тремя отметинами на лбу, которые оставил неведомый зверь; байкер в мотоциклетном шлеме; красивая молоденькая девушка с мышью на плече; харизматичный бородач с курительной трубкой; косматый седой старик; космонавт; девушка в гламурном противогазе; длинноволосый хиппи со значком на груди в виде смайлика; близняшки; обмороженный старик, в глазах которого светится нечто злое, нечеловеческое; даже скандинавский викинг – все они и многие другие изваяния, хаотично расставленные по платформе станции, были знакомы ему.
– Станция Судьбы. Она же «Полянка». Она же – просто уютное местечко для разговоров, – неожиданно громко прозвучал скрипучий голос. – Думаю, вы уже догадались, кого изображают все эти статуи. – Слова явно предназначались Шторму.
– Кто вы? – спросил он.
Вскоре они уже сидели прямо на полу, у разведенного костра, на платформе этой диковинной станции, подстелив какие-то картонки и ветошь. Матрена не сводила глаз с седого старца с тоненькой жиденькой бородкой, который то и дело подкидывал в костерок замусоленные и рваные книжки, которые валялись у его ног. На лице девушки читались страх, любопытство и удивление.
– Имени у меня нет. По крайней мере, такого имени, которое было бы привычно людскому восприятию. Можете звать меня Проводником – это, наверное, наиболее точно соответствует тому, чем я занимаюсь.
Тепло, идущее от небольшой костерка, приятно согревало руки. Вячеславу совсем расхотелось пускаться сейчас в расспросы или рассуждения. При виде огня, такого естественного и настоящего, тревоги и переживания отступили на второй план. И место это уже не казалось таким загадочным, как в тот момент, когда они только ступили на платформу «Полянки».
Старец взглянул на Шторма и хитро прищурился.
– Тяжело жить с таким знанием? Понимаю. – Он часто-часто закивал, словно в подтверждение своим невысказанным вслух мыслям. – Не всегда знание – это помощь, иногда оно словно проклятие, все время покоя не дает. Как червячок, грызет в черепушке, шевелится, напоминает о себе. И избавиться никак. Только если…
Старец выразительно приставил палец к виску и изобразил, как нажимает на спусковой крючок.
– Но ведь нет, это проявление слабости, – продолжил он, – а ты сильный. Вот и несешь этот груз.
Проводник подобрал с пола еще пару книжек и швырнул в огонь, который в благодарность вспыхнул с удвоенной силой. Языки пламени лизнули изношенные ботинки Шторма, но тут же отступили, будто живые, шипя и разбрасывая искры. Это не укрылось от старца, он удивленно приподнял одну бровь, но тут же снова растекся в масляной улыбке.
– Ну, а ты? – Он повернулся к Матрене. – Хрупкая девочка, страдалица, взаперти почти всю сознательную жизнь, ай-яй-яй. Книжек умных начиталась. Видения там всякие, ага, приступы… Ясно. Лучшей попутчицы и не найти себе, верно? – это было сказано уже опять Шторму.
– Ну, и что же дальше, дед? Мне казалось, что я обрету здесь смысл своего пути, что все не просто так, что я, может быть, нужен кому-то в помощь.
– Нужен, – закивал старец, – всем нам нужен. Всему этому, – он обвел трясущейся рукой стены станции, – нужен. Ей нужен, – сморщенный палец ткнул в Матрену, – и мне нужен. Ты даже не представляешь, как сильно.
Проводник улыбнулся и подмигнул как-то одновременно сразу и Матрене, и Вячеславу.
– Зачем же нужен-то? – Шторма уже начинало раздражать это общение: столько слов, а толку никакого.
– Ну, неужто не догадался еще, любезный?
Занялась, зашипела еще одна книжка, стремительно поглощаемая вечно голодным огнем. Старец потыкал ее подхваченным с пола прутом, поворошил костерок, осклабился. От полыхнувшего жара по сухой, мертвенно-бледной щеке покатилась слеза, которую он тотчас смахнул.
– Разве я стал бы тогда спрашивать?
– Правильно заданный вопрос уже сам по себе ответ, ведь так?
Как же Вячеслава достали эти загадки! Ему ни о чем не хотелось думать, мысли ворочались, словно пудовые гири, сознание расслабленно плыло, тепло костра приятно грело уставшие ноги. Из вороха тряпья вынырнула черная кошка, мигнула ему своими зелеными глазами, потянулась и юркнула в полумрак станции.
– Не было бы без тебя этого, ничего бы не было, – почти проворковал поскрипывающий голос. – Ты все создал, тебе и ответ держать.
