– Да говори же, – встряхнул девушку за плечи Савелий.
Матрена потерла лоб, вспоминая.
– Мы с Ксюшей вышли из палатки поговорить, когда вы уснули, ну, чтобы вам не мешать. Пришли сюда, уселись на край платформы, и вдруг увидели, что оттуда, – она показала на южный туннель, – ползет дрезина. Она остановилась недалеко от нас, на нее загрузили пару каких-то мешков, и дрезина отправилась дальше.
Савелий вмешался и поторопил девушку:
– А можно ближе к делу?
Матрена кивнула.
– И вот, когда дрезина с нами поравнялась, притормозила, я успела разглядеть двоих неприятных типов, наглых. Они что-то спросили, я не расслышала. А потом вдруг схватили Ксению, зажали ей рот рукой. Я хотела закричать, но оступилась и упала, ударилась о шпалу. И перед тем, как отключиться, успела увидеть, что дрезина поехала дальше. Получается, ее украли? – Матрена переводила взгляд со Стаса на Савелия.
– Пошли, – резко сказал Стас.
Савелий даже удивился такой решимости друга. Они направились к северному туннелю. Там, у блокпоста, двое дозорных рубились в кости у небольшого костерка, едва разгоняющего сумрак. Туннель перегораживала самодельная конструкция из дверей вагонов метро, которая при необходимости могла складываться, пропуская транспорт. В ней были вырезаны отверстия-бойницы. И хоть дальше, как уже знали ребята, находилась станция, входящая в Конфедерацию, меры предосторожности все равно были приняты – «Кожуховскую» держали преступные элементы, бандиты, одним словом. Сейчас в этой преграде был оставлен лишь узкий проход – мимо ни одна дрезина не пройдет незамеченной. А значит, дозорные должны быть в курсе.
Подойдя к ним, Стас спросил:
– Здесь дрезина не проезжала?
Дозорный, щуплый малый, удивленно посмотрел на парня, нехотя оторвавшись от игры в кости.
– Тебе чего не спится? – проворчал он. – Проезжала. С дрезины свалился и теперь догоняешь? – Он взглянул на своего напарника, но тот не счел шутку смешной.
– Давно? – продолжал расспросы Стас.
– Пару часов назад.
– А куда поехала?
– Так то наши были. С «Кожуховской», – подал голос второй.
– Наши, – хмыкнул его товарищ. – С каких пор бандиты «Кожуховской» стали нашими?
– С того самого момента, как появилась Конфедерация Печатников.
– А вам-то что? Почему ночью шастаете? – Вопрос был задан уже парням.
– Д-девушку…
Но Савелий перебил Стаса, пихнув его локтем.
– Дело есть к ним. Следующая дрезина когда пойдет на Кожуховскую?
– Нет, ты слышал, – загоготал дозорный, – дрезину ему захотелось. Это тебе не маршрутное такси, парень. Надо – пешком топай. Направление одно – не ошибешься.
– Пошли, – бросил через плечо Савелий друзьям. А им в спину еще долго смеялся развеселившийся дозорный.
Когда они отошли на приличное расстояние, Стас повернулся к Савелию:
– Надо было рассказать им.
– Ага, – парировал Савелий, – да всем здесь плевать на нас. Нужны им лишние проблемы с бандитами. Или думаешь, что ради нас, абсолютно чужих здесь людей, кто-то хоть пальцем пошевелит? Свое дороже всегда. Сами что-нибудь придумаем.
Туннель встретил друзей недоверчиво, темнота практически сшибла их с ног, заставила осторожно прощупывать каждый шаг – перспектива переломать ноги и не достигнуть цели мало кого бы порадовала. Но попробуй уговорить себя не спешить, когда в беде твой друг. Фонариков у них не было, да и, приближаясь к недружественной станции, не стоило раньше времени заявлять о себе в открытую. Разведчики из Стаса с Савелием были те еще – неоперившиеся, неопытные, боящиеся неизвестного. Что касается Матрены, то девушка молчала, осторожно ступая за парнями. Парни тихонько переговаривались: молчать в гнетущей тишине, нарушаемой изредка шорохом разбегающихся крыс или падающих с потолка капель, совсем не хотелось. На Печатниках говорили, что туннель между ними и Кожуховской безопасен. Этот факт радовал, но осторожность никогда не помешает. Правда, оружие – подобранная по пути железка в руках Савелия – вряд ли послужило бы серьезным доводом при неудачно складывающихся переговорах или при атаке мутантов. Что ждало их на Кожуховской? Там бандиты. Опыт общения с бандюками у ребят уже имелся, и не очень удачный. Братва всегда жила по понятиям, и вряд ли теперь откажется от материальной выгоды. А предложить им за Ксению было нечего. Опрометчиво они рванули, но что еще оставалось
