сломал ему челюсть. Расскажи об этом случае.
Олем досадливо скривился:
– Официально считается, что я просто убрал его с пути мчавшейся во весь дух кареты, сэр. Можно сказать, спас ему жизнь. Половина моей роты может это подтвердить.
– Убрал с пути ударом кулака?
– Ага.
– А неофициально?
– Этот мерзавец пристрелил мою собаку лишь за то, что она испугала его лошадь.
– А если я по какой-нибудь причине пристрелю твою собаку?
– Тогда я ударю вас.
– Закончим на этом. Ты принят.
– Вот и отлично, – обрадовался Олем. Он тут же вытащил руку из-за спины, сунул сигарету в рот и жадно затянулся. Затем выпустил дым через нос. – А то она скоро догорит.
– По-твоему, меня это должно огорчить?
– Конечно же нет, сэр. Огорчился бы кто-то другой.
Тамас заметил в комнате за балконной дверью какое-движение:
– Пора.
Он подошел к двери. Проснувшиеся собаки вертелись под ногами хозяина. Тамас выжидающе посмотрел на Олема.
– Сэр?
– Предполагается, что, помимо всего прочего, ты должен открывать мне дверь.
– И то правда. Простите, сэр. Мне потребуется время, чтобы привыкнуть.
– Мне тоже, – признался Тамас.
Олем придержал перед ним дверь. Собаки вбежали первыми, низко опустив морду. В комнате было тихо, хотя шум на площади продолжал нарастать. После нескольких дней без сна тишина показалась Тамасу убаюкивающей.
Комната была очень большая, если это просторное помещение вообще можно назвать комнатой. В ней вполне уместился бы средней величины городской дом. Раньше здесь располагался кабинет короля, тихое место, где можно спокойно просмотреть последние решения Палаты Пэров. Однако Манхоуч пренебрегал этим кабинетом. Как и всем, что требовало хоть крупицы ума или нескольких лишних кран ради блага страны. Хотя Тамасу из надежного источника было известно, что в прошлом году Манхоуч поселил сюда одну из своих фавориток, пока его советники не узнали об этом.
Возле закусочного столика, выбирая из груды сахарных кексов самый вкусный, стоял Рикард Тумблар. Это был представительный мужчина, несмотря на лысину в коротко подстриженных каштановых волосах, полное лицо и морщинки в уголках рта, которому слишком часто приходилось растягиваться в улыбке. Рикард был одет в дорогой костюм из шерсти какого-то редкого животного Восточной Гурлы. Он отпустил длинную бороду, как принято в Фатрасте. Изящная шляпа и не менее дорогая трость лежали на стуле возле двери.
Рикард одновременно возглавлял единый рабочий союз Адопеста и созданный Тамасом комитет заговорщиков. И он был единственным в этой компании, чье присутствие можно вынести дольше нескольких минут. Хруш и Питлауг настороженно принюхивались к нему, пока он не предложил каждой собаке по кексу. Они приняли угощение и отбежали к дивану возле окна.
Тамас сокрушенно вздохнул. Он терпеть не мог, когда посторонние кормили его псов. Бедные животные потом неделю мучились от запора.
– Угощайтесь, – сказал фельдмаршал Рикарду.
– Спасибо, не откажусь. – Рикард усмехнулся, заглотил кекс целиком и продолжил с набитым ртом: – Вы все-таки сделали это, дружище. До сих пор не могу поверить, но вы это сделали.
– Еще не совсем, – возразил Тамас. – Нужно провести казнь, а затем восстановить порядок в городе. Нас наверняка ждут мятежи роялистов. И наконец, мне предстоит разбираться с Кезом.
– И выбрать страну для бегства, – добавил Рикард.
– С радостью поручу комитету заняться этим вопросом.
– Какая уж тут радость. – Рикард страдальчески закатил глаза. – Мне страшно иметь дело с этими людьми. Комитету нужна ваша твердая рука, чтобы мы не передушили друг друга.
– Согласен с вами. – Неторопливо вошел Ондраус, с тростью в руке и толстой бухгалтерской книгой под мышкой.
Ревизор бросил книгу на королевский письменный стол и тяжело опустился в кресло. Тамас сдержался и ничего не ответил. Ондраус раскрыл книгу, подняв целую тучу пыли. Фельдмаршал подошел ближе. Это был старинный том с выведенной золотом на обложке надписью на староделивском языке. Что-то о деньгах, как предполагал Тамас. Сами страницы книги казались почти черными. Присмотревшись, фельдмаршал понял, что они исписаны
