Ещё одни сутки полёта прошли спокойно. На третий день подул довольно сильный ветер, но опять в подходящем нам направлении. По крайней мере так было на той высоте, где мы летели.
Большую часть дня я занимался ничегонеделанием и наслаждался тихим полётом по воздуху. Ближе к вечеру меня позвал Гаврик:
– Командир, Осипов говорит, время проводника высылать. Кто пойдёт?
– Я.
– Ты уверен, может…
– Уверен, спроси у Виталика, когда высадка.
Гаврик закрыл глаза, сжал амулет связи на груди, через полминуты ответил:
– После наступления темноты.
– Отлично.
Уже в вечерних сумерках Ротор коротко велел:
– Готовься.
И шар начал медленно опускаться. При снижении нас пару раз мотнул сильный порыв ветра. Ощущения во время этого были острые. Опускалась ночь, небо заволокло тучами, стало совсем темно. Я перестроился на ночное зрение, пространство вокруг из чёрного стало серым. В разрывах туч просвечивали тусклым светом звёзды. А шар продолжал снижаться.
Вдруг сильнейший удар подбросил нас всех. Я не вылетел наружу только потому, что смог вовремя схватиться за край стенки и оттолкнуться от него. Корзина отлетела назад и вверх. Я на миг завис в воздухе, держась за тонкий бортик, а потом корзина качнулась вперёд, и последовал новый удар. Жалобно заскрипели ивовые прутья. Я врезался грудью в рифлёную стенку, меня мотнуло вбок, и я налетел на Сашу. Поднял глаза вверх, увидел, как тросы, скрепляющие купол с корзиной, вот-вот скрутятся, как верёвки детских качелей, а купол начинает терять форму и становится похожим на смятую тряпку. И ещё лицо Ротора, отчаянно пытавшегося исправить положение.
Очередной удар встряхнул нас, но зато прекратилось вращение. Затем ещё один толчок – корзина вроде зацепилась за что-то и проехалась по какой-то поверхности, но потом наклонилась почти под прямым углом. На меня посыпались вещи из грузового отсека, я едва успел прикрыть голову, как что-то тяжёлое долбануло по кисти, но большая часть снаряжения просто вывалилась за борт, никого не задев. А корзина определённо ехала по земле и замедляла скорость. Я ухватился за плетёную стенку и выбросил себя наружу, приземлился на твёрдую поверхность, схватился за трос, тянущийся за корзиной, но тут же упал, и меня протащило по мокрой траве метров десять, как живой якорь.
Воздушный шар, наконец, остановился, корзина в последний раз накренилась и встала прямо. Я вскочил, стирая с лица налипшие травинки, росу и грязь. Крикнул, заглядывая внутрь корзины:
– Все живы?
– Живы, всё нормально, – по очереди ответили Игла, Коля и Рикки.
– В порядке, товарищ капитан, – сказал Вова.
Я с тревогой посмотрел назад. На земле остались лежать Гаврик, Веня и наш пилот, которых выбросило из их отсеков. Впрочем, они уже пытались подняться.
– Без травм, командир, – сказал Гаврик, – Веня, ты как?
– Вроде целый, – отозвался сапёр.
Ротор поднял большой палец.
– Ну ведь ни хера ж себе! – высказался подошедший ко мне сзади Загорный, облепленный грязью с головы до ног.
Неужели я сейчас так же выгляжу? Саша тоже выпрыгнул из корзины и пытался остановить шар.
– Мужики, – виновато сказал наш пилот, – в этой грёбаной степи, наверное, был единственный грёбаный холм. И мы на него нарвались. Извините, мужики.
– Нормально, Ротор, переживём. Как шар, полетит?
– Должен, сейчас только купол поправим.
Купол и вправду обвис, потерял форму. Ротор забрался в корзину, начал настраивать давление в горелке, я тем временем отдавал распоряжения:
– Рикки, Викинг, Вова, соберите снаряжение, разберитесь, если что-то повреждено. Гаврик, передай Осипову, что случилось, скажи, что проводника вышлем по плану. Игла и Саша – дозорные. Когда я уйду, Саша остаётся за главного.
– Командир, – через минуту сказал маг, – Осипов всё понял, желает тебе удачи.
– Скажи ему спасибо, – ответил я, рассматривая карту и определяя, куда же всё-таки мы плюхнулись. Определил без труда – только в одном месте была обозначена возвышенность. В сорока пяти километрах от цели. Я подозвал Гаврика и Ротора – посоветоваться. Пилот и маг со мной согласились.
– Ну что, парни, до встречи, – с улыбкой сказал я, поправил «Силуэт» на запястье и побежал по полю. Налегке, в одной лишь броне и с автоматом.
Воздушные шары могли относительно легко придерживаться маршрута днём. Но всё менялось ночью. Нашим пилотам и магам, которые выполняли
