герои всегда идут в обход. Как он сейчас, да-да. В единственное окно без решетки. Через капот проржавевшей «Тойоты», на ее крышу и прямиком в окошко, наплевав на остатки стекла. Не верьте данайцам, дары дарящим. Не верьте чистым, без осколочка, окнам старых питерских домов. Наверняка прямо под ним, внутри, вас ждет что-то мерзкое. И в лучшем случае это капкан на медведя.
Стекло, подавшись после удара в раму, жалобно хрустнуло и полетело в стороны. Рама просела, взвизгнув на сорванных петлях, ввалилась внутрь. Ой, да полноте, милостивый государь, чего Урфину от вас прятаться? Вы ж все равно следите за всем снаружи… ага.
Сам он приземлился дальше. Прыгнул с места, плечом выбив оставшийся кусок рассохшегося окна. Приземлился посреди комнатки, перекатившись через плечо дальше к стене. Вскинул обрез, прицеливаясь в черноту за отсутствующей дверью. Замер, вслушиваясь. Старые дома любили обманывать, закидывая наживку, скрипя половицами просевших полов, щелкая и кряхтя всем возможным в дряхлых стенах.
Замереть, слушая пустоту, сложная наука. Отрешиться от всего, провисая в пустоте, не ощущая тяжести оружия в вытянутой руке, резины рукояти ножа в другой, тяжести осточертевшей разгрузки, собственной усталости… Это подождет. Куда важнее сейчас услышать главное или хотя бы попытаться. Соверши одну ошибку этот матерый вражина, можно продумать дальнейшие действия. И сделать правильный вывод. Без всяких тактических трехмерных моделей и использования панорамы здания в развертке.
Дома вообще не отличаются оригинальностью, если их не делал под себя какой-либо архитектор. Вот там частенько можно наткнуться на сортир сразу после кухонной кладовки. А здесь… а здесь все стандартно. Это ж старый питерский домина. И его первый этаж. Что тут может быть не так, как в соседнем? Миллионщики, строившие эту красоту, старались быть не хуже других. Какой инженер откажется лепить по одному проекту дома, меняя только фасады? Тот-то и оно, что никакой.
Там вот коридор, длинный, с дверями по бокам. Упирается прямо в черный ход, и там же кухня с кладовкой и прочими буржуинскими изысками. В кладовках пролетариат легко делал бытовую комнату. А порой и заселял холостяков. Выход в парадное, мать его, к лестнице на следующие этажи направо. Арка-то с той стороны осталась.
Раз так, то сейчас главное – понять, когда буги ошибется или даст подсказку специально. Стоять и слушать. Но недолго. Задержишься, охота пойдет на самого охотника Урфина. А ему такой исход на хрен не сдался.
Так… что здесь? Где?
Чертовы коготки чертовых никуда не девшихся крыс. Эти, наглые и мерзкие, делали что хотели. И где хотели, само собой. Пищат тягуче и жадно. Сволочи серые, лишь бы обычные и лишь бы не огромной колонией. От таких спасаться – только бегом и запалив весь этаж.
Треск под половицами в углу, шебуршание, заметное влажное похрустывание. Тоже ветераны любого катаклизма. Долбаные тараканы, огромные, с палец, черно-аспидные, с длиннющими усами. Вон шевелятся, заметные даже отсюда.
Где-то капает вода. Не удивишься, это Питер, здесь должно быть сыро. Особенно в старых необслуживаемых домах. Плесень прет из-под паркета, да и по нему самому, запах бьет даже через респиратор. Давно ставший знакомым запах брошенного города здесь ощущался очень сильно.
Ну, где хоть какой-то нужный звук, а? Сволочная тварь с желтыми буркалами затаилась.
Урфин двинулся вперед, стараясь идти хотя бы насколько-то тихо. Не выйдет, он знал, и впереди скачка через этажи, так как буги явно хочет играть по-взрослому. Изматывая и гоняя просто так. А по-другому и не выйдет. Как бы ни хотелось.
Осторожно в коридор… замереть. Что темнеет прямо впереди? Ага, вешалка какая-то… Ничего себе, и медведь. Натурально чучело медведя, огромное, с подносом в руках и все в зеленоватых плесневых разводах. Ну да, точно, город-кунсткамера. Он вломился в чью-то квартиру музейного качества. Вот дерьмо, даже стыдно. То-то лампа на столе странная, не говоря про сам стол, широкий, массивный и крытый бархатом. Бугимен прямо эстет, что и говорить.
Звякнуло, разбиваясь. Урфин застыл, впитывая звук и пытаясь понять – откуда? Сверху, точно. Приглушенно, через приоткрытую дверь на лестницу. И чуть выше, совсем немного. Площадка следующего этажа, наверное, так.
Чуть позже хрустнуло. Стекло, остатки разбившегося. Протяжно, скрипя по ступеням, как если бы давили подошвой, намеренно и медленно.
– Сволочь… – буркнул Урфин. – Сволота!
И пошел выше. Вспоминая, как было тогда, и ожидая подвоха. Ловушки, расставленного медвежьего капкана… Да чего угодно. Стекло хрустнуло еще раз. Но дальше и выше. Вот где паскуда-то, а?
Стоп… не выше. Это же через другую дверь. Вон ту, незапертую.
Урфин сбежал вниз. Хватит осторожничать, главное – ноги поднимать. Если что натянуто, то можно уклониться. Лестничная клетка широкая, как ни странно. Да и не заметно ничего.
Дверь открыл носком ботинка, подцепив самым краешком. Замер, привыкая к полутьме, и пошел внутрь. Быстро и аккуратно.
Конечно, как же еще… Коридор во всю длину квартиры. Двери по бокам, темнота и затхлость. Урфин очень, очень, очень сильно любил бои в замкнутых помещениях. Как занозу под ногтем. Как камешек в ботинке. Как кашель курильщика. Именно так.
Ох-ох… Урфин шагнул осторожно. Едва перенес вес с ноги на ногу. Чтоб ни скрипнуть, ни треснуть, ни чего еще. Короткие расстояния дают длинную боль. Или физическую, или душевную. Если ошибешься и пальнешь в лицо тому самому пацану-заложнику. Как досталось Ветру. Веко Урфина привычно
