Знакомый подвал. Уже освещенный фонарями. Труп крысюка с разрубленной головой. Интересно, чем это его? Башка у крысюка – непробиваемая.
– Не спи, замерзнешь! – кто-то толкнул Санька в спину. – Наверх, бегом.
Бегом пришлось аж на крышу. Шесть этажей. Лестницы – в хлам, но кто-то уже успел набросать поверх особо здоровенных провалов куски железных балок.
Пробежать шесть этажей по кое-как уложенным железкам для Санька было бы делом плевым. Если бы не полцентнера на горбу. Но – допер.
На крыше оказалось людно. Причем Чистильщики особо не скрывались, все-таки небольшое превышение над сторожевыми вышками было, но держались все же у дальней стороны. Санёк с удовольствием избавился от запчастей миномета, передав их какому-то мужику с трубой.
Жизнь кипела, но Санёк в этой жизни не участвовал, как и появившаяся на крыше Любка.
– Не нравится мне это, – она смотрела на небо. В небе кружили местные «птички».
– Думаешь, нападут?
– Вряд ли. А вот выдать – могут. Надо их отвлечь.
– Как?
– Там пара крысюков дохлых. В подвале. Надо их вытащить и вниз скинуть. Сейчас скажу Барабасу.
Инициатива наказуема. Таскать крысюков пришлось Ершу, Бабочке и Саньку с Любкой. В боевой обстановке поправки на женский пол не делали.
Вытащили. Причем Санёк и тут проявил смекалку. Не по лестницам волокли, а сделали блок и поднимали тросами. Санёк внизу делал обвязку, остальные тянули.
Пока возились с падалью, которая действительно отвлекла летучих тварей от крыши, наверху собрали наблюдательный прибор. Шар надували водородом, баллон которого пронесли под видом жидкого азота. Для шара полутораметрового диаметра много не надо. Камера была крохотная, паутина, на которой шар, как на расчалках, поднимали вверх, тоже почти ничего не весила.
Перед запуском Голова нарисовал на шаре черным гримом силуэты двух крылатых падальщиков. С целью маскировки.
Руководство Чистильщиков столпилось вокруг маленького монитора, пронесенного контрабандой в патронном цинке. Барабас отдавал команды тем, кто удерживал паутинные нити: чтоб разворачивали шар в правильном направлении.
Развернули.
Хищник неприлично выругался. Остальные тоже помрачнели. На мониторе были отчетливо видны какие-то здоровенные машины. С цистернами- прицепами.
– Успели, блин! – вздохнул еще кто-то и выругался.
– Что – успели? – тихо спросил Санёк.
– Паровозы. Четыре штуки. Это, растудыть, такая огневая сила… Мама не горюй!
– Я не понял! – повысил голос Барабас. – С чего траур? Победим – будет у нас транспорт!
– Ну так…
– А вот так! Стоят паровозы пустые. Экипажей в них нет. Ну водитель разве что… Стоят открыто. У нас – четыре миномета. Если уцелеют, будет на чем горючку вывозить! И замечу – бесплатно!
Лидеры траппов тут же повеселели.
– И еще что радует, – продолжал Барабас, – так это то, что толпятся они – без понимания, а двор – открытый, считай. Отрежем их пулеметами от паровозов, отутюжим минами, а там и стрелки подтянутся. И будет нам на ужин черноухий фарш. Задачу снайперам поставьте: к паровозам никого не пускать. Это главное. И отстреливать тех, кто удрать нацелится.
– Это же Черноухие, – сказал Голова. – Они не бегут.
Барабас посмотрел на него строго, повторил:
– Главное – паровозы! Задача ясна?
– Так точно! – неожиданно стройно отозвались лидеры.
– Барабас у нас в прошлом – подполковник, – с гордостью сообщил Саньку Хищник.
Самого Санька включили во второй эшелон штурмовой группы. Заходили пятеркой: Любка, Бабочка, Ёрш, Шахид и Санёк. Шахид – старший. Он сразу сунул Саньку две здоровенные коробки с лентами:
– Держаться будешь за мной! Очень прошу, не дай себя убить – я тогда без патронов останусь.
Надо же! Шахид пошутил. Или это была не шутка?
Длинноствольный пулемет в руках невысокого Шахида казался гигантским.
Сверху раздались хлопки, а потом тишина взорвалась грохотом. Начался артобстрел.
Дальше Санёк действовал на автомате. Побежал, когда все побежали. Перебирал ногами, стараясь не отставать от Шахида. И не упасть. О том, что его могут подстрелить, не думал. Даже когда вокруг завизжали пули, упал не поэтому, а потому, что упал Шахид. Точнее, залег. Забил пулемет. Саньку
