– Рами, – строго прервал его Антара.
– Да? – Сумеречник смотрел как-то очень понимающе.
– Это вообще не стихи. Это белиберда какая-то. К тому же занудная.
– Ну вот видишь, – просиял Рами. – Я ж тебе говорил – война! Что в ней прекрасного?
– Тьфу на тебя, полоумного, – в сердцах отмахнулся бедуин. – Давай есть, что ли, а то в комок слипнется и в котелке, и в брюхе.
Рами заглянул в остывшее варево и поморщился. Антара пожал плечами и принялся зачерпывать из котелка горстями. Сумеречник что-то пробормотал по-своему, прежде чем к нему присоединиться.
– Чего?.. – промычал Антара, тщась разжевать не до конца разварившийся комок.
Задержавшись со скользким шариком муки в руке, Рами улыбнулся:
– Мне всегда казалось, что финал удачный.
– Ну?..
– «…На том – спасибо. И за то, что ночь проплыла бесшумно, как рыба. Я стою на камнях, как прочерк между горами».
– Такое же говно, как и начало, – отрезал Антара.
И сосредоточился на еде.
Рами улыбнулся и облизнул испачканный в жирной жиже палец.
– …Рами! Рами!!! Просыпайся!..
Антара протянул руку к спящему – и тут же рухнул на спину от удара в грудь.
Продышавшись, он разинул рот и выдавил:
– Ты чего-ооо…
Сумеречник, моргая, завис над ним и, кашлянув, тихо сказал:
– Больше не буди меня так, Антара. Руки не тяни, не трогай и вообще не подходи близко. А то убью ненароком.
– Чего-ооо…
– Д-дурак… – Рами говорил, как плевался. – Воином он хочет быть… Днем смотри, чтоб твоя тень на спящего воина не падала – а то проткнут, дурачина, балбес, поэт недоделанный…
– Рами, заткнись! – обретя полное дыхание, гаркнул Антара. – На нас напали!
Снаружи, словно в подтверждение его слов, донеслись ржание и меканье.
Кобыла госпожи Афаф зазвенела ножными путами и трубно фыркнула, беспокоясь.
Послышались крики. Следом прорезался испуганный рев верблюда.
Рами вскинул уши:
– Что случилось?
– Напали на нас, что! Набег! Кайсы скотину угоняют!
Снаружи действительно орали, мекали и ревели.
И вдруг – жуткий, пронзительный женский визг. И отчаянный вопль:
– Убиии-ииили-ииии!!..
Рами резко обернулся к выходу из шатра. За откинутым пологом метались в рассветном сумраке тени. Женщина снова заголосила:
– Убили! Обоих убили! Ааааааа!..
– Ничего себе… – ошалело пробормотал Антара.
Кричала старая Хайфа. К ее воплям присоединились другие женщины – пронзительный вой поднимался к небесам.
– Мой Джабир! Джабир! Ааааа! Сынок! Они убили Давада, аааааа!
– Ого… – чувствуя, как от нездешнего страха мерзнет спина, пробормотал Антара.
Убивать во время набега не полагалось. Угонять скот – сколько угодно. Ну женщину украсть – обычно крали рабынь, чтобы не возиться потом с семьей приглянувшейся бабы, за девственницу могли запросить выкупом верблюда, а то и двух. А за рабыню взыскивали вдвое меньше, к тому же ее потом можно было продать. Но убивать свободных мужчин – нет, такого не делали. Ну разве что по дури или без умысла, в темноте дал палкой по башке, а башка треснула, но это редко случалось…
– Пойдем, – совершенно спокойным голосом сказал сумеречник.
Антара резко обернулся. Рами уже стоял – с луком наготове и пробовал пальцем тетиву. Золотистая кобыла тревожно била копытом. Над копытом дрыгался и звенел цепью толстый железный браслет: аль-Хану, как самое ценное, пристегивали короткими металлическими путами к колышку с кольцом, на крепкий замок. Ключ от замка носила при себе Афаф – днем. Ночью она пихала его под подушку.
Кивая тонкокостной мордой, золотистая красавица перебирала длинными ногами и встряхивала гривой.
