Тусклые, пустые глаза на обезображенном лице – мертв. Мэй выругалась на финском. Это называется, она хотела пробраться к границе незаметно и, по возможности, никого не убивая. А вместо этого… Пощупав на всякий случай пульс, она оставила тело и принялась обыскивать дом и участок. Поиски дали два результата: старик жил один и еды у него не было.
И как же он жил? Охотился, когда донимал голод? Или все подъел и хотел как раз поехать прикупить еды? Или припрятал ее так, что Мэй не нашла? Так или иначе, но старик лежал мертвый, и преторианка отправилась рыть ему могилу – все лучше, чем стоять и переживать. Он не заслуживал такой смерти. Мэй хотя бы похоронит его по-человечески. Одно утешало – на участке обнаружился колодец. Надо будет привести сюда девочек, набрать и накипятить воды. Поэтому труп надо убрать с глаз долой.
Лопата была тупой и грубой, ей пришлось попотеть, копая яму. Царапина на ладони открылась и кровоточила. Пришлось разодрать на повязки тонкое одеяло, валявшееся на тюфяке, и хорошенько промыть раны. Покончив с неотложными делами, она окинула участок внимательным взглядом: может, она все-таки что-то упустила?
Нет, не упустила. Еды здесь нет. И вдруг Мэй разозлилась. Усталая, голодная, подавленная, она стояла в недоумении: на нее взвалена непосильная ноша, а богиня, которая обещала помочь, обманула! Не помогла!
– Ты обещала мне еду! – закричала она, стоя посреди заброшенного сада. – Чем мне их кормить? Как мы дойдем до границы, если нам есть нечего?!
Природа молчала. Естественно, подумала Мэй, с чего бы ей беседовать с человеком. Боги до прямого разговора со смертными не снисходят. Им все больше в снах пошептать на ухо. Заставить разрезать руку и ввести в бесполезный транс – вот это их метод. Мэй подняла к глазам располосованную ладонь – что, все? Получается, она уже сослужила свою службу? В отчаянии она вскрыла кинжалом вторую ладонь и крикнула:
– Вот то, что ты хотела! Ты говорила: нельзя только брать, надо отдавать взамен! Бери! Где ответы на мои вопросы?! Где обещанная помощь?!
В ответ – молчание. Тишина. Видение ее, кстати, тоже не посетило.
«Вот почему людям нельзя доверять богам, – подумала она. – Они нас подводят – раз за разом. Джастин правду сказал: нельзя мне было лезть в это дело…»
Голова закружилась, и она, пошатнувшись, оперлась кровоточащей ладонью о ствол дерева. Поморщилась от боли. А потом отняла ладонь от ствола и застыла с открытым ртом. Кору дерева изуродовала какая-то болезнь. Из-за засухи оно не принесло плодов. Но в том месте, где на ствол излилась ее кровь, кора уже не шелушилась – Мэй увидела светлое пятно, в два раза превышающее размерами ее ладони. Это была кора – здоровая и чистая!
«У меня галлюцинации». А что же еще?! Пусть. Мэй сняла повязку с другой руки и приложила обе кровоточащие ладони к стволу. И почувствовала, как через руки, через кровь, потекли тепло и свет. Дерево затрепетало и ожило. Голову слегка повело, внутри вспыхнула и цветком распустилась радость. Такое же чувство охватывало ее в видениях, и это было знаком присутствия богини: сила, слава и единение со всеми существами вокруг. Но одновременно это вытягивало из Мэй не только силы, но и сами жилы, выворачивая внутренности: а ведь внутри у нее не слишком много и оставалось после безумного голодного марша через поля.
Но она не отняла рук от дерева и сосредоточилась на идущем сквозь ее тело потоке энергии. Кора излечивалась, вскоре и ствол, и ветви выглядели исцеленными. Проклюнулись и распустились зеленые листья, а следом показались нежные розово?белые цветы. Мир закружился вокруг Мэй, и она едва не упала.
«Нет, – заупрямилась она. – Еще не все!»
Цветы выросли и опали, осыпав ее ароматными лепестками, и с этим запахом не могли сравниться никакие духи. А на их месте завязи обратились в плоды, поначалу – маленькие и зеленые, а потом все более спелые и крупные. Они наливались на глазах у Мэй, и вот уже с ветвей свисали наливные красные яблоки. Мэй наконец оторвала ладони от дерева, ахнув от сладкой боли, пронзившей ее тело. Руки в крови, кора тоже, зато дерево плодоносит, и голодным девчушкам есть чем поужинать.
А в голове Мэй зазвучал гулкий голос богини:
«Такова твоя служба мне, вот на что я даю тебе силу. Из твоих рук мир получает жизнь и любовь, и все распускается и плодоносит. Ты – моя жрица, и ты принесешь цветение и жизнь туда, куда выберешь. Ты – моя воительница, и ты принесешь смерть, куда будет необходимо. Из твоих рук люди получат утешение и исцеление, ты пробуждаешь желание. И всегда помни: моя длань почиет на тебе и дает тебе силу».
Мэй пошатнулась, в глазах закружились черные точки. Преторианцы не спят, но от ран могут потерять сознание, и сейчас ее сознание помутнело. Нет! Ни в коем случае! Если она не приведет сюда девочек, труды окажутся напрасными! Оставив без внимания кровоточащие ладони – зачем мучиться и перевязывать? – она поплелась по тропе, к месту, где оставила подопечных. Дорога давалась с трудом, и ей пару раз пришлось остановиться и восстановить дыхание. Когда Мэй добралась до полянки, то обнаружила своих девочек, сбившихся в кучку и изрядно напуганных. Сесиль и Клара кинулись к ней. Судя по их лицам, выглядела она довольно плохо.
– За мной, – проговорила она и поманила их окровавленными пальцами. – Я нашла еду.
И пошла обратно, не оглянувшись. Судя по звукам за спиной, девочки потянулись следом. Каждый шаг давался ей трудней, чем предыдущий, но Мэй упрямо шагала вперед. А вот и дерево.
