системы.
– Жестоко, – после минутной паузы отозвался Крафт. Взяв остывшую чашку с остро пахнущим тонизирующим напитком, задумчиво покрутил ее в руках, – но ведь там есть довольно талантливые управленцы, если бы все были сплошными, как вы говорите, с отклонениями, то человечество не достигло бы таких высот. Или я не прав?
– Все дело в равновесии, – вяло отозвался Немезис, чувствуя, как в сознании расползается ватная усталость, – любое действо порождает противодействие. Ничего не происходит без ответной реакции. Если рассматривать современную ситуацию. За последние двести лет Федерацию Корпораций сотрясали глобальные войны? А возьмите историю до создания Ордена…
Крафт поднял руки.
– Сдаюсь. Оставим глобальные вопросы. И вернемся к нашим колонистам. Например, почему в Совет не вошла та же Фрида Мангельштейн? Очень деятельная женщина…
– Очень, – повторил Немезис, чувствуя, как диалог с Крафтом отдаляется, словно разговор происходит в другой комнате. – Основной критерий наших руководителей – это наличие половозрелых детей, взрослых, уже создавших семьи. А почти у всех членов совета есть и внуки…
– Внуки? – растерянно переспросил Крафт. – А дети то здесь при чем!?
Усмехнувшись непониманию очевидного, Немезис с усилием ответил:
– Вы меня удивляете. Как же может человек, не создавший семьи и не вырастивший психически и физически нормальное потомство, указывать, как жить целой колонии?
Крафт что-то ответил.
Но воин уже его не слышал. Все ощущения отказали, и он погрузился в темноту. Накативший мрак пропитал тело, заволок непроглядной пеленой сознание. Рядом вспыхивали яркие образы, проступала чужая реальность, и он становился участником непонятного события.
Незнакомая комната, яростный взгляд собеседника.
Незнакомая речь резала слух непривычными звуками и заполнила сознание бессмысленной тарабарщиной. Пытаясь понять, где он находится и что говорит ему этот человек, и только показалось, что он стал улавливать суть, как образ смылся, словно от порыва ветра, и растворился в темноте рваными лоскутками, втянулся в чудовищную стену вихря, кружившего рядом.
С невероятным усилием воли он осознал себя личностью. По кусочкам ощущений, по мелькавшим обрывкам мыслей он наконец-то смог выстроить ощущение собственного Я. Пытаясь понять, что с ним происходит, Немезис осмотрелся.
Пребывая в центре чудовищного торнадо, вихревыми потоками способного смять его, словно бумажную фигурку, Немезис поежился. Словно получив определение, вихрь стал приобретать подробности, обрастать звуками и все чаще окрашиваться разрядами наэлектризованного воздуха.
И вдруг сменилась реальность.
– Этого не может быть! – пораженно прошептал Немезис.
Задрав голову, он прищурился от слепящего солнца в обрамлении легкой дымки облаков, а вокруг него простиралась бескрайняя водная гладь, искрившая серебром и белыми барашками морских волн.
– Море?
Он никогда не видел моря, откуда это знание?
Он попытался обратиться к имплантатам, но ответом была тишина.
Подняв руки, воин непонимающе смотрел на чистую кожу. И ни следа от нейрошунтов и разъемов, словно их и никогда не было. Ощупывая голое тело, воин осознал самый страшный кошмар.
Один на один с непонятной стихией и лишенный всех достижений Ордена. Нарастая лавиной, волна паники грозила затопить страхом все закоулки сознания.
Словно чувствуя слабость человека, окружающая реальность треснула. Гудевший рядом торнадо обрушился на него ревом и всей мощью.
Легкие разрывало от желания вдохнуть свежего воздуха. Смрад разъедал глаза и рвал горло приступами кашля. Тело ломали удары ветра, еще немного и Немезис рухнет на колени, отдастся во власть вихря. Ведь он ничего не сможет противопоставить буйству первозданной стихии.
– Нет!
Крик словно придал сил. Чувствуя, как на смену липкой и противной паники приходит желание бороться и вырваться из трясины первобытного страха, Немезис собрал тело в пружину. Напрягая каждую мышцу до звона и собирая остатки сил по капле, воин медленно поднимался с колен.
Открыв глаза, увидел, как к плотно сжатым кулакам стекаются серебряные нити. Опутывая побелевшие от напряжения пальцы, серебряные струны проникали в тело иглами и, не причиняя боли, продолжали опутывать тело стальной кольчугой. Уже все тело было пронизано сотней, тысячами струн, и казалось, что его измученное тело превратилось в стального ежа, острыми иглами грозившего проткнуть гигантский вихрь.
Воин взмахнул рукой. Подчиняясь движению руки, ожили миллионы струн. Моментально вздыбившись и ослепительно засияв, ослепительные иглы с треском вгрызлись в стену урагана.
