С тревогой вглядываясь в бешено вздрагивающие плечи, торговец жадно скользил взглядом по телу и натолкнулся на широко распахнутые озера мерцания ослепительной синевы.
Позвоночник пронзил разряд чудовищной силы. Колени едва не подогнулись, ладони покрылись холодным потом и со скрипом заскользили по стеклу прозрачной стены.
Чувствуя, как в груди, а затем ниже и ниже растекается тепло давно забытого жара, Крафт ощутил себя молодым. Ярко вспыхнуло воспоминание, как еще до имплантации протезов, он мог проводить ночи напролет с несколькими девицами, испытывать то, что сейчас ему уже недоступно, – все эти мысли пронеслись мимо, вдалеке. Но сознание все равно жаждало взгляда синевы, там, где в глазах мечты читалось обещание все вернуть, все воскресить. Дать ему вечную молодость, дать снова познать тело другого существа, ощутить плоть, вернуть моменты истинного наслаждения. Ему только нужно захотеть, взять, овладеть…
Воин переживал ночь с Фелицией. Вспыхнувшие образы менялись как в калейдоскопе, то выхватывая из памяти волнующий изгиб груди, то проступали белизной кожи. Но что-то было не так. И как только он пытался сосредоточиться на неправильном образе, тут же возникало другое воспоминание, тело принимало ту форму, которую он запомнил. Грудь Фелиции умещалась в ладони, а родинка проступала именно на плавном изгибе живота.
А синева омута манила все настойчивее. Проступило ощущение, что он упускает время, возможность. Все может пропасть, ему нужно сделать что-то, чтобы воплотить воспоминания, дать им жизнь, свободу…
– Адмирал?! Адмирал… – гремел вдалеке встревоженный голос, но Немезис постарался отмахнуться, только бы не нарушать очарование видений. И тут челюсть взорвалась болью.
Вместе с обжигающей вспышкой ворвалось требование:
– Да очнитесь! Твою мать! Тревога по крейсеру! Дылда, вызывай яйцеголовых!
Нахлынувшая реальность ворвалась с оглушающим ревом, криками и шумом борьбы. Ошалело помотав головой, Немезис прикоснулся к губе. Ощутив солоноватый вкус, метнул взгляд на дрогнувшую фигуру сержанта. Медленно поднимаясь с колена, окинул площадку цепким взглядом и только сейчас начал понимать, что он все еще перед камерой. А возле двери Крафт дергается в объятиях броненосца, пытавшегося удержать извивающегося угрем торговца:
– Пустите меня! Пропустите немедленно, – брызжа слюной, бешено вращая глазами, тот пытался освободиться от захвата. Лягал бронированного десантника, даже не морщился, при этом упорно шипел. – Неужели вы не слышите? Идиоты! Она зовет меня, отпустите!
Не найдя в помутневшем взоре Крафта и намека на узнавание, на восприятие реальности, Немезис содрогнулся. Воздав хвалу Создателю, только сейчас осознал, какой участи избежал и как повезло людям на борту.
Глава 25
– Разум и Силу Учителю!
– Силу и разум Сыну…
– Перед прощанием с Ушедшим прозвучали слова, смысл которых я не понял, – горло свело судорогой, и, воспроизводя голос Ушедшего, Немезис прошептал: – Порог вечности близок, а рок еще на мне. Я уже не успею все исправить. Отныне тяжесть бремени искупления ложится на твои плечи.
Услышав откровение, образ Учителя побледнел, в глазах метнулось выражение растерянности, и раздался шепот:
– О Разум… и что было дальше?
– Не помню. – Воспоминания всплывали разрозненными фактами. Отдельными образами. И с каждым новым днем обрастали новыми, ранее незамеченными деталями.
Не понимая, что с ним происходит, Немезис еще больше заволновался, видя реакцию Учителя. Вечно спокойный наставник не был таким взволнованным даже после вести о встрече с Ушедшим, а сейчас Учитель бледнел, глаза торопливо ощупывали лицо Немезиса, выискивали необратимые последствия.
– Было сильное напряжение, – осторожно произнося каждое воспоминание, Немезис боялся неверным словом засыпать ручеек воспоминаний, – «шептун» отключился, имплантированные сенсоры ослепли, но… счетчик времени не остановился. – Удивленно сопоставляя данные о времени, воин пробормотал: – Не хватает трех планетарных часов. А осознанные воспоминания начинаются уже за пределами здания.
Растерянность в глазах чем-то напуганного Учителя передалась и ему. Но нужно было с кем-то обсудить кашу в голове. События сыпались каменными глыбами, каждое кардинально меняло картину мира и требовало каких-то решений, а он не знал, как правильно поступить и что делать!
А что бы ни происходило, но кроме Учителя, не было человека, с которым можно спокойно во всем разобраться. Ведь он его знает с малых лет. Именно ему воин жаловался о первых синяках, именно с ним он постигал смысл жизни воина.
– Учитель, почему все происходит именно со мной? – едва не кричал воин. – Вначале Ушедший, затем эта глупая миссия. Затем это существо едва не овладело мной…
Образ Учителя покрылся рябью. Несколько раз сменились заставки Ордена, пока на фоне звездной бездны не запылал рубиновый меч. Сквозь шелест коммутаций пробился угасающий голос:
– С тобой будет говорить Верховный, он тебя посвятит…
