Город холодных руин

случилось такое, не мог допустить, чтобы узнали его парни, они ведь станут смеяться над ним, над человеком, от которого сбежала жена.

– Конечно хочу, черт побери, – буркнул он наконец.

– А сам ты не можешь?

– Я не знаю, где она.

– Ну как хочешь, – сказала ведьма. – Есть у меня штучка, над которой я давно уже работаю, да все не было случая опробовать ее в деле. Но мне понадобится кое-что из ее вещичек, само собой. Особенно будет хорошо, если ты принесешь что-нибудь из ее поганых реликвий.

– На кой они тебе?

– Принеси мне ее вещи, а заодно и пару своих, и все.

Малум скрылся в ночи, недоумевая по поводу затеи Сикоракс. Не раз и не два он заставал ее за возней с какой-нибудь противоестественной тварью, корчившейся в конвульсиях, но никогда не задавал ей никаких вопросов. В подпольном мире она слыла легендой, существом из другого времени, а ее имя произносили не иначе как почтительным шепотом.

Наверняка ей уже не терпится испробовать свою свежеизобретенную гнусность.

Борясь с ледяным ветром, дувшим ему в лицо, Малум подошел к дому в пробирающем до костей морском тумане. Беами оставила еще много вещей. Он не знал наверняка, приходила ли она и забирала ли что-нибудь, просто ощущал пустоту в доме. Малум начал со спальни, где нашел ее брюки и длинную юбку, которую она не надевала ни разу с тех пор, как началось Оледенение. Из спальни, пьяный от горя, он пошел вниз, в ее рабочую комнату. Странно, он даже не помнил, когда в последний раз был здесь. Это помещение всегда принадлежало ей. Стены были увешаны бумагами, исписанными таинственными каракулями и значками. Картами каких-то земель, оказавшихся при ближайшем рассмотрении ярусами известного мира в других измерениях. Подробными изображениями анатомии румеля. Уравнениями с символами, которые он даже не узнавал и уж тем более не понимал.

Так, хватай ее барахло и уходи быстрее.

Ближе всего к нему стояла реликвия в виде конуса, с торчащими из верхней части проводками. Сначала он притронулся к ней с трепетом, словно это был какой-то священный и почитаемый объект – или как будто он мог взорваться у него в руках. Но он не взорвался, а, напротив, остался холодным и неподвижным. Тогда Малум просто взял его и вышел.

– Хорошо. Очень хорошо. – Сикоракс крутила предмет и так и этак, а потом плюнула на землю, выражая свое неодобрение.

Он наблюдал за ней с весельем, но и с любопытством. От нее пахло странными снадобьями.

– На подготовку может уйти часа два, а то и три, – предупредила ведьма. – Я предпочитаю, чтобы ты не смотрел.

– Надо уйти – я уйду.

– Хочешь – оставайся. Твои мысли сегодня особенно неспокойны. Еще натворишь чего-нибудь: и сам в беду попадешь, и твои бандиты тоже.

Вот ведьма! Уж кто-кто, а я в состоянии о себе позаботиться.

– Твоя забота о моем благополучии вызывает у меня слезы умиления.

Он заснул, а перед сном действительно плакал. Опухшими со сна глазами он смотрел на ведьму, которая с жутковатой улыбкой на губах и брызгами крови на щеках затворяла за собой дверь.

– Приготовления окончены, – объявила она. – Три часа прошло. Три часа! И за это время мне удалось доказать правоту моих книг и верность моих теорий.

– О чем ты? – Малум посмотрел на нее с подозрением. Откуда-то издалека доносилось ворчание. Тройное? В темноте было трудно понять, что происходит.

– Пойдем, я покажу тебе мое создание.

Оторваться от стула и последовать за ней наверх оказалось непросто. Ощущение длящегося кошмара не оставило его и тогда, когда она распахнула дверь в свой кабинет.

Оттуда вырвались клуб дыма и запах, показавшийся ему незнакомым, затем аромат мускуса покрыл густую звериную вонь. Рычание стало громче, и он увидел глаза, три пары.

Грязно-желтые, они смотрели прямо на него. Внезапно накативший страх лишил его возможности двигаться.

– Что… это… за хрень?

– Цербер, вот что это такое. Три головы, отрицающие прошлое, настоящее и будущее. Ты испугался.

Точно, ведьма. Пес был чуть выше его ростом, шкура его лоснилась, а челюсти, казалось, способны были перемолоть камни. Все три его головы имели отдаленное сходство с человеческими, и, прищурившись, Малум смог различить некоторые антропоидные черты, заключенные под шкурой каждой из них и точно пытавшиеся прорваться наружу. Три шеи тянулись вперед в агрессивном желании достать его, так что едва не лопались сухожилия. Головы действовали то независимо друг от друга, словно принадлежали трем разным сущностям, обитавшим внутри одного тела, то, напротив, сливались в едином злобном порыве.

– А что он… делает? – Расплывчатый вопрос, продиктованный скорее заботой о собственной безопасности, чем искренним интересом к предназначению