улыбающегося длинноухого зайца. Эта забавная вещичка дико контрастировала с пустым взглядом ребенка. У Леры вдруг сердце сжалось. Она вспомнила, как на детских праздниках, которые они с Пашкой вели, беспечно носились маленькие любопытные человечки, одетые в подобные свитерки и кофточки, какой стоял визг, какой хохот. Что же этому крохе так не повезло?
— Привет, Илди! — Лера села на корточки возле малыша и взяла его за ручку. — Представляешь, ни разу не видела вашего озера. Почему вода в нем сиреневая? Хочется взглянуть. Покажешь дорогу?
Валерия внимательно посмотрела в большие серые глаза. Может, промелькнет хоть крошечная искорка живого интереса? Нет, отстраненный взгляд направлен в никуда.
— Нам вот по этой аллейке пройти метров триста, а потом свернем направо, — Даркус указал на мощенную белоснежным булыжником дорожку.
Валерия двинулась в заданном направлении. И малыш, которого она держала за руку, безропотно последовал за ней.
Погода стояла чудесная. Троица шла не спеша. Лера наслаждалась свежим ветерком и живописнейшими пейзажами. Растительность в общих чертах была похожа на земную, но бросались в глаза кожистые удлиненные листья деревьев и цветы невиданных форм и размеров. Если добавить сюда нежное, как журчание ручейков, щебетание птиц и порхание экзотических бабочек, вполне можно было бы подумать, что оказалась в раю. Хотя нет, какой рай? Рядом с Лерой шагал больной ребенок, который не мог насладиться всей этой красотой, не мог почувствовать тихого умиротворения вечера, не мог почувствовать вообще ничего.
— Профессор Даркус, почему Илдред такой?
Возможно, бестактный вопрос, но раз уж Лере против ее воли навязали роль врача, должна же она хоть немного понимать происходящее.
— Мнения докторов расходятся. Большинство считают, что это врожденное отклонение. Говорят, Илдред пустой. У него нет ментальной сущности, только физическая оболочка.
Дрожь прошла по коже от этих слов.
— А что говорят другие?
— Другие — это я, — грустно ответил Даркус. — Думаю, малыш сразу после рождения подвергся сильнейшему вредоносному ментальному воздействию. Говоря по-простому, на Илдреде проклятие. Полагаю, его ментальная сущность не видна местным светилам, потому что заблокирована, запечатана в плотной скорлупе. Но пробить ее можно.
— Конечно, можно, — убежденно закивала Лера.
У нее скулы сводило от страшного диагноза, озвученного местными врачами. Как вообще можно было сказать про ребенка такое: пустой? Да головы у этих докторишек пустые.
— У Илдреда есть ментальная сущность, есть эмоции, — опять убежденно повторила Валерия. — Он же плакал.
Даркус вдруг резко остановился и посмотрел на Валерию так, что, казалось, взгляд прожигает насквозь:
— Это правда?
— Конечно, — ответила Лера с недоумением и даже легкой обидой. — Разве интерны стали бы давать вам ложную надежду? Да и потом, вы же все тут не умеете лгать.
Взгляд Даркуса стал мягче. Видно было, что неожиданный приступ недоверия погас. Но для проформы декан все же нравоучительно изрек:
— Знаю я этих интернов, сначала сэкономят электон, а потом выпьют тройную дозу и врут направо и налево. А про вас, землян, вообще молчу.
Троица продолжила движение. Вскоре белая аллейка резко свернула вправо. Роща осталась позади. И взгляду открылась водная гладь озера. Дыхание перехватило от восхитительной неземной красоты. До берега оставалось всего метров триста. Но даже с такого расстояния было непонятно, откуда берется этот удивительный сиреневый цвет.
— Как думаете, наверное, Илди устал? — спросил Даркус.
Лера взглянула на малыша. Определить, плохо тому или хорошо, по выражению лица было невозможно. Но декан все равно поднял сына на руки.
— Вообще-то, если вести его за руку, он будет идти, пока не упадет, — пояснил Даркус.
У Леры опять сжалось сердце. Она вспомнила, как маленькие хитрецы просятся на руки к родителям, стоит самую малость утомиться. Как потом гордо восседают на плечах отцов, созерцая мир вокруг. А Илди будет безучастно идти рядом до тех пор, пока его крохотные ножки в состоянии делать шаги. Какая дикая несправедливость.
Через несколько минут троица подошла вплотную к озеру. Жаль, спуститься к самой воде было невозможно. Хоть издалека берега виделись довольно пологими, на самом деле оказались крутыми и обрывистыми. До водной глади было метров пять, не меньше. Но все равно теперь Валерия смогла наконец-то понять, в чем секрет необычного окраса озерца. В воде плавали сотни тысяч крошечных аккуратненьких сиреневых цветочков.
— Ого! — выдохнула Лера.
— Да, иулиция цветет, — пояснил Даркус. — Это вам не ваша земная ряска. Длится цветение всего несколько дней в году, когда вода в озере становится ледяной после ливневых весенних дождей. Потом прогревается, и иулиция прячется в глубине.
Валерия несколько минут не могла оторвать взгляд от необыкновенного зрелища. Но через некоторое время ее внимание переключилось на Даркуса.
