могу. Я же видел их за ящиками почти отчетливо, синие такие силуэты, а что размытые – ерунда, мог бы стрелять по ним даже сквозь ящики…
Переговорив со своими, Мариэтта помахала мне рукой от одной из машин.
– Иду, – крикнул я уже бодро. – Хорошо вам, сразу новую дают… В полицию пойти, что ли?
Она посмотрела с неприязнью.
– Теперь в полицию берут только бывших коммандос.
– Еще бы, – согласился я. – И то лишние остаются. В том складе тоже спецназ обитал, верно?.. Только на другой стороне. Догадаться бы, кто из вас в белых шляпах, кто в черных…
Она, как сильный пол, открыла и придержала для меня дверцу, мне даже почудилось, что хотела и голову при посадке чуточку нагнуть, чтобы не ударился о верх, а то потом заявлю о жестоких избиениях со стороны озверевшей и потерявшей человеческий облик из-за попустительства властей полиции.
– А тут ничо, – заявил я. – Хорошо, когда везде стандарт. Привыкать не надо.
– Пристегнись, – буркнула она.
– Разве тут не автомат?
– Все равно, – отрезала она.
– Традиция, – ответил я понимающе. – Люблю традиции, но почему-то не выношу.
Она молча ткнула в экран навигатора пальцем, указывая место назначения, и машина, моментально вздрогнув, пулей понеслась в сторону шоссе.
Глава 12
Полицейский участок оказался в старинном, или замаскированным под старинное, здании. Толстые массивные стены, дверь на вертушке, абсолютно пустой холл, а все службы и кабинеты либо на втором этаже, либо там дальше… что и понятно, если самоубийца на автомобиле с ручным управлением и на огромной скорости сумеет удариться в двери, то пусть хоть все авто будет начинено взрывчаткой, взрыв грянет впустую и никому даже не прищемит пальчик.
Она оставила машину на полицейской парковке перед зданием, в дверях двое встреченных полицейских на меня сразу посмотрели с таким видом, словно поторопятся заковать в наручники, неужели у меня такой лихой вид, буду гордиться…
Мариэтта провела на второй этаж, где народу уже как муравьев после дождя в безветренный вечер, толкнула дверь в одну из комнат.
– Входи. Нет-нет, там другой отдел, садись вот здесь.
Я сел к столу, где и столешница вся представляет экран в 8 UK, и на нем еще всякая мелкая аппаратура в беспорядке, словно и в полиции работают творческие люди.
Подошел хмурый полицейский, посмотрел на меня, на Мариэтту.
– Приковать его к столу? Или сразу в комнату для жестоких пыток?
Я посмотрел на обоих с интересом.
– Дайте угадаю, кто из вас будет играть злого, а кто доброго… Женщины должны быть добрее, потому эта самка вот будет по контрасту злым полицейским, а вы как мужчина… вы ведь мужчина?.. а то как-то с этим стиранием различий… я же вижу, что вы продвинутый… должны играть доброго. Но так как я этого и ожидаю, то все будет наоборот…
Он буркнул:
– Много для вас чести, придурок, чтобы с вас снимали показания сразу двое. Я бы тех, кто болеет за «Торпедо», сразу сажал за решетку лет на сто, пока не поумнеют. «Спартак» – чемпион!.. Мариэтта, он твой. Скинешь потом то, что от него останется, на мой комп. Или занесешь к моему столу, если еще не умеешь пользоваться сетью.
Он ушел, не замечая меня больше, а она села напротив за стол, киношно хрупкая и нежная, такие в сериалах легко разбрасывают одним движением руки двухсоткилограммовых спецназовцев, ухитряясь не растрепать сложную прическу.
– Рассказывай, – сказала она, – как все было.
– Начинать сначала?
– Да.
– В начале сотворил Бог небо и землю, – сказал я важно, – Земля же была безлюдна и пуста, и тьма над бездною…
Она поморщилась.
– Не надо мне эрудицию показывать. Не «безлюдна», а «безвидна», кстати.
– Нечестно в Гугл подглядывать, – уличил я. – Хотя что это я, разве от полиции можно чего-то еще… Да еще от женщины?
– Ладно, – сказала она, – начиная от момента, как мы подъехали к твоему участку в коттеджном поселке.
– Разве я не рассказал?
Она ответила уклончиво:
