– Ты же не умеешь.
– Я научусь.
– Ловлю на слове! Далее, как видишь, удобства. Ванная. Ну здесь еще не все так совершенно. Но мы сделаем ремонт.
– Мы сделаем ремонт, – хихикнула Оленька, передразнивая мужа.
– Двигаемся дальше! Из этой комнаты, подозреваю, получится неплохая гостиная.
– Будешь здесь пиво пить с друзьями. С Мишкой своим.
– И с твоим батей, любимая. Иногда.
– Только если иногда!
– Даю тебе слово.
– Беру его. А еще бабушка с дедушкой могут играть тут с внуком, места всем хватит.
– Ну, если Джабба Павловна скинет килограмм двадцать, то, наверное, поместится.
– Прекрати. – Она пихнула его кулачком в бок. – С ней тяжело, но она все-таки моя мама.
– Прости, Ольчик, не удержался… Александре Павловне я буду вечно признателен уже за то, что она тебя на свет родила, поверь. Так, а здесь у нас будет спальня.
– Но тут даже кровати нет!
– Я уже заказал, как и еще кое-что из мебели. Прежний хозяин спал в другой комнате.
– А что с ними стало, кстати, с хозяевами?
– Ну… – Игорь осекся, думая над ответом. Вряд ли стоило вываливать на жену небылицы, рассказанные девчонкой-риелтором. По крайней мере сейчас.
Беременность проходила тяжело, пришлось делать кесарево. Врачи советовали маме и новорожденному задержаться в больнице чуть дольше положенного, но Оля уверяла, что чувствует себя прекрасно, и горела желанием скорей оказаться в их новом доме. Тем не менее она до сих пор принимала витамины пачками, и он вовсе не хотел лишний раз ее волновать. Поэтому соврал:
– Я точно не знаю, малыш. Вроде как в Израиль на пэ-эм-же перебрались.
– То есть это у нас по-настоящему кошерная квартира.
– Была, но теперь-то здесь русский дух. Чуешь?
– Мы оба его почуем, когда придется менять пеленки…
– К слову, о наследнике. – Он толкнул еще одну дверь, открывая перед женой самую важную, по его мнению, комнату. – Как насчет того, чтобы обустроить тут детскую? Павлу Игоревичу будет комфортно…
– Обои надо бы поменять, – заметила она, придирчиво осмотрев помещение. – И еще. Под этим старым-престарым диваном наверняка прячутся злые- презлые буки.
– Никак нет, я проверил. А рухлядь эту все равно придется отправить на свалку.
– Ну вот, чуть что, так сразу «рухлядь», «на свалку»… – Оленька провела ладонью по пыльному подлокотнику. Затем присела на краешек дивана, утянув мужа за собой. – По-моему, старый тюфяк еще способен нам пригодиться. Как минимум его надо достойно проводить в последний путь.
– На что это ты намекаешь…
– Почему нет? – извернувшись, она ловко оседлала Игоря. Его руки оказались у жены на бедрах. – Ты ведь этого так долго ждал… Ждал ведь, ждал? Признавайся!
– Само собой. Но разве нам уже можно?..
– Существуют разные способы, мой падаван, – шепнула Оленька, прижав губы к его уху.
Воздержание затянулось, в этом Оля была права на все сто. От еле сдерживаемого желания кружилась голова. Почувствовав ее пальцы у себя в паху, он громко застонал и откинулся на спину. В воздух взметнулась пыль, защекотала в носу, попала в глаза. Пахнуло чем-то приторно-сладким.
Игоря замутило. Рассредоточенный взгляд остановился на дальнем верхнем углу комнаты. Там, под потолком, раскинул тенета паук. Игорь с детства терпеть не мог пауков. Хотел было указать жене на неприятного свидетеля их любовных затей, потянулся вперед рукой, но тут в спину острым когтем вонзилась старая пружина. Ладони жены давили на него сверху, ее рот пожирал его. Он подумал о черной вдове, паучьей самке, убивающей самца сразу после совокупления. Опустил взгляд на Олю, затылок которой плавно покачивался у него над животом. Обычно она стриглась коротко, но, пока лежала на сохранении, надолго забыла про парикмахеров и стилистов. Волосы отросли, и теперь непослушные длинные пряди, светлые у корней и темные на окрашенных кончиках, свободно спускались вниз, закрывая от него лицо любимой.
«Эта квартира принадлежит вам», – сказала Ирина Корост напоследок, прежде чем сунуть в руки Игорю экземпляр договора.
На мгновение показалось, что он снова слышит ее голос, будто прорывающийся сквозь деловитое сопение Оли. Будто это не Оленька, а Корост уткнулась лицом в его чресла. Меж длинных прядей мелькнула серая ниточка паутины.
