Фидия, шипели и гасли. Капли выбивали дробь по серой груде пепла. Черное тело погибшего – жертва Фобетору – напоминало изломанное, опаленное дерево.
Герард повел освобожденными плечами, попытался надорвать канву сновидения, чтобы вызвать волну –…и не смог. Временной геликон – единственный путь, в котором могли перемещаться оракулы, оставался недоступен. Ловушка, петля… чем бы ни было это завихрение пространства, оно держало крепко.
Из нестабильного обрывка, разодранного Аяксом, появился танатос. Казалось, он шел против сильного течения, преодолевая мощный поток. Тот бил его, пытался отшвырнуть, бросал в лицо острые брызги. Однако бич сновидений не обращал на это внимания, двигаясь быстрыми, сильными рывками. И Герард не мог остановить убийцу.
Сквозь прорехи в маске виднелись безумные точки зрачков, плавающих в белесой радужке. Он был одного роста с оракулом, так же силен физически, но дар дэймоса увеличивал его мощь в десятки раз.
– Не спеши!
Нож, оказавшийся в его руке, взлетел над головой Герарда, и тот перехватил запястье, обмотанное серой тканью. В жизни… реальной жизни он бы одолел врага. Сломал предплечье или просто заставил выронить оружие. Но здесь эти приемы не действовали. Пожалуй, впервые за всю жизнь оракул пожалел о своем даре, позволяющем видеть прошлое и будущее, но не дающем возможность противостоять живому кошмару.
– Мне плевать, кто с тобой, охотник или личный дэймос, – прошипел танатос, и тряпка на его рту надувалась и опадала от частого дыхания. – Ты не сбежишь. Я выпотрошу твое подсознание, а потом спалю тебя дотла!
Он старался пригнуть Герарда к земле, надломить, а тот изо всех сил сжимал запястье Полипемона, пытаясь отвести нож от своего горла. Оракул понял, что сила дэймоса неумолимо склоняет его к каменным плитам, грозя утопить в них. Дождь заливал глаза, слепил и оглушал. Еще немного, и клинок вонзился бы в голову прорицателя, вспарывая надежную броню, закрывающую эйдетическую память, и выпуская первое видение из ряда многих тысяч других более или менее важных картин.
Искаженная черная тень с горящими желтым огнем глазами вынырнула из полумрака, оплетающего колонну, внезапно. Аякс прыгнул. Невидимый удар обеих лап оттолкнул танатоса, дернул руку, заставив выронить нож. Стальное острие выбило искры из камней. Одна из них обожгла Герарда. Мгновенная боль резанула по лицу, вернув ощущение острой опасности.
Оракул шагнул назад. И еще раз, и снова. Слыша, как скрипит под ногами пепел, и собирая все свои силы, вырвал, вытянул из пустоты этого времени геликон. Еще никогда ему не было так трудно управлять им. Полоса воды ширилась, росла, захлестывала площадку с обгоревшим трупом, закручивалась кипящими бурунами… Но словно натыкалась на невидимую стену, не доходя до мастера снов всего несколько сантиметров. Дэймос, по грудь в стремительном потоке, рванулся за ускользающей добычей.
И тогда преграда лопнула… Ледяная масса с привкусом тины, ударила оракула в лицо, ослепила, толкнула в грудь, отшвыривая. Поволокла прочь из этого сновидения. Рев водопада заглушил все остальные звуки, хотя Герарду показалось, что в последний миг он уловил отголосок чей-то жалобной мольбы и захлебывающийся вопль…
Его тянуло вниз. Все глубже и глубже. В темные глубины, бурлящие древними, нерасшифрованными образами, перепутанные водорослями неразгаданных символов и всплесками давно забытых времен. А еще волна была заполнена человеческими телами. Одни совсем близко, другие едва различимы вдали. Одинаковые стальные крючки впивались в них, невидимые лески регулировали уровень погружения наживки. Течение крутило их, переплетало поводки, швыряло из стороны в сторону. Волосы лениво шевелились, словно нити посидонии, руки вяло покачивались. Часть тел казались целыми, другие медленно истончались, распадаясь все теми же струйками темного дыма. Тот висел в пространстве мутными облаками, похожими на чернила сепии, или закручивался водоворотами. Некоторые крючки оставались пустыми.
Неподалеку мелькнул мертвый дэймос в костюме дайвера, рядом с ним, ближе всех к Герарду, поток нес девушку с внешностью Ивы.
Оракул протянул руку. Но течение вновь швырнуло его прочь. Упругое, текучее, холодное, неостановимое, оно не подчинялось прорицателю.
Герард пытался рассмотреть другие лица, но волна безжалостно крутила тела, не давая зацепиться взглядом за детали.
Она волокла за собой, и, как оракул ни старался выплыть, его неумолимо тянул этот обжигающий холодом поток. Все дальше в глубины. Бороться оказалось бессмысленно. Герард попробовал еще раз, но понял, что лишь теряет силы. Разрывное течение, самое опасное из тех, в какие можно попасть в море в реальности – и во сне. Непреодолимая, бурлящая полоса воды, порожденная отливом, неслась по своей траектории. Единственное, что можно сделать, – довериться ей, позволить нести себя, зная, что рано или поздно бурный участок закончится.
Аякс все время был рядом. Оракул чувствовал его горячее тело, прильнувшее к плечам и спине, знал, что тот не отцепится, каким бы сильным ни становилось давление волны. Герард продолжал напряженно всматриваться в мертвые тела и почти не ощущал его острых когтей.
По водяной толще вдруг прошла дрожь. В бездне ворочалось нечто огромное, пытаясь всплыть на поверхность, поднимая новое течение, закружившее крючки и тела, насаженные на них.
Дэймос, принявший облик Ивы, медленно повернула голову в сторону оракула, открыла глаза, скользнула по нему бездумным взглядом, а потом посмотрела вниз. Ее лицо исказилось от ужаса, рот раскрылся в беззвучном вопле, из него вырвались несколько пузырей воздуха и неторопливо поплыли
