этого клуба очень достойно. А вступить туда можно, заплатив взнос. Так принято во всех клубах. Взнос – взятка. Это понятно? Все честно.
– Оригинальный взгляд, – заметила Эрис, щурясь от палящего солнца. – А ты сам согласен с ним?
– Мне дело надо делать, а не систему ломать, – хмуро ответил Руф, подозревая, что она не одобряет стиль его жизни. – А вот вы ерундой занимаетесь.
Водитель захлопнул капот и сунул в потрепанный кофр разводные ключи.
– Какой именно? – весело спросила девушка, убирая непослушную прядь волос за ухо.
– Шахты строите. Дороги прокладываете. Лучше бы не лезли сюда.
– Почему ты так думаешь? – Севр пристально посмотрел на Руфа, словно ему действительно было дело до мнения водителя старого автобуса, ползающего от одного нищего города до другого. И только сейчас Руф заметил, что у него очень запоминающиеся глаза – вокруг черной точки зрачка серо- голубая радужка, а ее обводит четкая темная полоса. Похоже на мишень.
Руф не спеша вынул из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну, протянул инженеру. Тот отрицательно покачал головой. И тогда водитель закурил сам, щурясь на собеседника сквозь сизый дымок.
– До того как вы пришли на эту землю, они, – он кивнул на пассажиров, бродящих вокруг автобуса, – жили в палатках из овечьих шкур, гоняли верблюдов. Одно племя воровало у другого женщин и еду. А вы появились и пересадили их с ослов на бизнес-джеты, переселили из-под пальм в небоскребы… Ну не этих, – уточнил он, заметив скептическое выражение на лице Эрис. – Тех, кто теперь владеет шахтами и нефтяными вышками. Но и они остались такими же дикими, только с деньгами. И они вас ненавидят.
– За что, по-твоему? – спросил Севр.
– Она, – Руф указал тлеющим концом сигареты на девушку, – белая, в брюках, смотрит в глаза, улыбается, руки открыты, красивая. Ты – белый, здоровый, сильный, богатый.
Инженер улыбнулся невесело:
– Особенно смешно звучит последнее.
– А еще вы приехали из города, где нет закона, но много денег. И все они были бы не против забрать эти деньги себе, желательно вместе с вашими женщинами. А мужчин заставить работать на себя. Или убить.
– Мрачная картина, – сказал Севр с прежней улыбкой.
Эрис нахмурилась, окидывая взглядом нищую улицу. У порога кофейни сидели уже пятеро и не отрываясь глазели на ноги девушки. В дверях маячил еще кто-то.
К Руфу неспешно приблизился бородатый мужчина в некогда белой галабее, спросил задиристо, но с нервной ноткой:
– Ну что?! Едем, нет?
– Докурю, и поедем, – надменно отозвался Руф, и тот торопливо отошел, сообразив, что побеспокоил важного человека и он, недовольный, если захочет, может простоять еще лишний час, показывая свою власть.
– Забирайтесь, – водитель кивнул собеседникам на открытую дверь. – И мой вам совет – больше со мной не ездите. Пусть возит компания.
Отвернулся, щелчком отправил окурок в песок и залез в кабину, сел за руль, посигналил. Завел двигатель, прислушался к его тихому рокоту, удовлетворенно кивнул. Если повезет и не поднимется песчаная буря, до оазиса доберется без поломок. Пассажиры, разбредшиеся по округе, начали усаживаться в автобус.
Руф повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть салон. Инженеры из Полиса были на предпоследнем ряду. Девушка у окна.
Автобус дернулся и медленно тронулся с места. За пыльными стеклами поплыла грязная улица. Разбитые дома, жалкие кофейни, нищие лавки, ослы, козы, высохшие колодцы. Бензоколонка и разбитые грузовики без колес, кузова которых превратили в мусорные свалки.
А потом город остался позади, вокруг раскинулась пустыня. Сперва каменистая, с горами на горизонте, а затем – песчаная. Она дышала жаром. Куда ни посмотри теперь, вздымались мягкие красновато-серые барханы. Горячий воздух дрожал над ними, искажая расстояния.
Вдали виднелись вышки. Стальной лес, днем и ночью сосущий из земли деньги. Факелы, пылающие над ними, в темноте пустыни иногда напоминали Руфу сотканные из огня шары.
Становилось все более душно. Кондиционер в автобусе сдох давным-давно. Окна тоже не открывались. Несколько кустарно установленных вентиляторов не справлялись со своей работой, грозя в любой момент отправиться следом за кондиционером.
Движение создавало хоть какую-то видимость дуновения ветра. Он пробивался сквозь щели и слегка обдувал потные лица. Руф подумал рассеянно, каково девушкам в чарфашах, закрывающих не только голову, но и нижнюю половину лица, да еще плотная ткань – от горла до пят. Так придется париться почти весь день. Впрочем, их дело.
Вдоль дороги, если можно было так назвать полосу разбитого бетона, засыпанного песком, показались развалины. Обломки зданий могли появиться там, где их раньше не было, а могли исчезнуть. Пустыня глотала их, погребая под барханами, и выплевывала в новом месте. Из дыр окон и дверей длинными языками вытекал песок.
