нуждающиеся в ремонте, улицы, заваленные мусором…
Руф остановил машину возле блочной трехэтажки. Ничем не выделяющейся из ряда такого же дешевого, серого жилья, стоящего вокруг пыльной шумной площади.
Окна первых и вторых уровней домов были забраны решетками, на витрины магазинов опускались тяжелые щиты, разрисованные кривыми граффити. Разбитый асфальт засыпан осколками, мусором, высохшими объедками. Несколько чахлых пальм, словно по ошибке забредших в этот район, уныло свесили растопыренные листья.
У подъезда с провалившимся козырьком и растрескавшимися ступенями компания мальчишек лениво гоняла доску для скейта, ее колеса тарахтели по асфальту. Из приоткрытой двери кальянной по соседству доносились негромкие голоса и мерный бубнеж телевизора. Торопливо прошла женщина в полном никабе, и, если бы не светлые глаза, ее можно было принять за коренную жительницу агломерации.
В подъезде стоял полумрак. Свет едва просачивался сквозь окна, забитые фанерой. Густая вонь застарелого сигаретного дыма, высохшей плесени и гнили сползала со стен, покрытых крошащейся штукатуркой и частично отколотой разноцветной плиткой.
Поднимаясь по лестнице на последний этаж, Руф останавливался время от времени, а на одном из пролетов украдкой закинул в рот таблетку.
Возле своей квартиры он вытащил из кармана связку ключей: два сейфовых, один кодовый, перепрограммируемый. И начал открывать замки один за другим.
– Так и хочется спросить, что там у тебя хранится внутри такое ценное.
Руф усмехнулся и распахнул дверь – тяжелую, металлическую, с дополнительными ребрами защиты.
Я вошел, с любопытством оглядываясь. Квартирка оказалась совсем небольшой – минималистская кухня, отгороженная от столовой тонкой перегородкой, спальня с узкой, идеально застеленной кроватью. Два окна с дешевыми жалюзи, пахнущие нагретым на солнце пластиком. Через них с улицы долетал приглушенный гул машин.
Чистота, доходящая до стерильности – все горизонтальные поверхности пустые. Ни чашек, ни обрывков бумаги, ни пыли. Оштукатуренные стены сияют белизной, на полах с дешевым покрытием – ни соринки. Хэл, любительница порядка, оценила бы.
Жилье одинокого человека. В нем не было бы ничего особенного, если бы не металлические несгораемые шкафы, занимающие почти все свободное пространство стен.
– Что здесь? – Я постучал по светло-серой стенке ближайшего, он отозвался гулким железным звуком.
– Списанные архивы. – Руф нажал кнопку на пульте, и комната наполнилась тихим шелестом кондиционера, гонящего прохладный воздух. – Есть хочешь?
– Нет. Спасибо. – Я подергал дверцу ближайшего, но та оказалась заперта.
– Чай? Кофе?
– Кофе.
Окна не открывались. Половина фрамуг глухие, а с распахивающихся сняты ручки. Хотя смысла в этой предосторожности не было – решетки снаружи перекрывали все пути к отступлению. Впрочем, и к проникновению извне – тоже.
Я одобрительно посмотрел на Руфа, сосредоточенно варившего кофе в кованой чезве на маленькой плитке. Пряный, горьковатый аромат плыл по комнатам, кондиционер, очищая воздух до стерильной чистоты, пытался втянуть его, но крепкий, бодрящий запах невозможно было победить.
Определенно мне был близок налет легкого безумия этой квартирки.
Ванная оказалась крошечной. Унитаз, угловая раковина и душевая кабина. Все также идеально чистое. Два белых полотенца висят ровно, как по линейке. Одна-единственная зубная щетка, в шкафу над зеркалом рядом с запасом мыла и зубной пасты – шеренга флаконов, заполненных россыпью мелких черно-фиолетовых кристаллов. Очень знакомых. За ними виднелись ампулы с еще чем-то многообещающим из верхнего списка веществ, не предназначенных для хранения дома. Сбоку приткнулась пачка стимуляторов. Я позаимствовал одну упаковку, сунув ее в глубокий карман штанов.
Затем поднял сиденье унитаза, встал на край и отодвинул решетку вентиляционного люка. Черный пластиковый пакет лежал в углублении, на ощупь в нем легко угадывался пистолет и запасная обойма.
«Приятно не ошибаться в людях», – подумал я, возвращая все на место, как было.
Интересно бы проверить кухню, наверняка там в безобидных шкафчиках за кастрюлями и сковородками тоже найдется пара тайников с занятным содержимым.
– Кофе готов, – послышалось из-за двери.
– Иду. – Я вымыл руки и вернулся в комнату.
Микроскопическая расписная чашка была наполнена крепчайшим ароматным напитком, рядом на подносе стоял кофейник. Руф, сидя на диване за журнальным столиком, пил чай.
Я сел в кресло напротив.
– Ну, теперь можем поговорить.
