произошло оттого, что он решил почистить свой кинжал, но случайно порезался.
Выдав всю эту информацию, Антэй вопросительно уставился на Мусорщика. Тот по-прежнему раскачивался на стуле, смотрел в потолок и беззвучно шевелил губами.
– Кстати, о смерти Инсара мне сообщила племянница Амаля Калиба, она же подарила эти часы и очень просила их не снимать… Эй, ты меня слышишь?
– Дай мне минуту, – произнес собеседник, очнувшись от своего оцепенения, со стуком утвердил стул на все три с половиной ножки и закрыл глаза, откинувшись на спинку.
Антэй затаил дыхание, наблюдая это удивительное волшебство – выход в сон. Осознанный, деятельный, опасный. Не морок обычного человека, не бессвязные картинки или отупляющая темнота… Настоящее царство Гипноса.
И только сейчас, когда спящий полностью погружался в пространство, недоступное простым людям, становилось ясно, что он другой. Не отсюда. Из иного мира. Черты лица не искажены смешением крови, и внутренняя суть четкая, несгибаемая, его не мучают сомнения и смутные желания.
Раньше Антэй пытался узнать – как там, за пределами обычной жизни?
Мусорщик обычно мягко уходил от ответа, но однажды сказал, словно решив разом перечеркнуть все надежды на волшебную сказку:
– Я ничего не могу рассказать тебе про Полис.
– Но ты же оттуда…
– Я уехал в четырнадцать, как только у меня открылся дар. И учился у местного сновидящего… Его убили… уже давно.
– Значит, раз ты оказался сновидящим, они заставили тебя ехать в чужой опасный город?! – возмутился он тогда.
Целитель рассмеялся и снисходительно посмотрел на юного собеседника.
– Заставили? Никто не может заставить свободного человека делать то, к чему тот не готов. Это было мое решение.
– В четырнадцать? – скептически осведомился Антэй.
– Подскажи-ка, сколько тебе было, когда ты решил мстить Сотерам за убийство родителей? – нахмурился в притворном затруднении Мусорщик, хотя прекрасно знал возраст мальчишки, спасенного на свалке.
– Это совсем другое. По их приказу убили моих родителей! Разрушили мою жизнь.
– А я хотел, чтобы никто не мог разрушить жизни моих близких и даже просто знакомых, и уничтожить мой город. Я отправился туда, где считал, могу принести реальную пользу. Это был целиком мой выбор. Кроме того, – помолчав, добавил он, – в Полисе четырнадцать считается первым совершеннолетием. Большинство прав взрослого гражданина человек получает именно в этом возрасте. И тогда же начинает нести полную меру ответственности. За свои действия. К которым ведут – решения.
– Но ты мог сначала выучиться, набраться опыта и приехать сюда уже взрослым. Ты был бы сильнее. Мог сам защищаться.
– Я должен был стать частью Александрии, и я ею стал.
– И ты продолжаешь работать на Полис?
– Да. И буду работать, пока не умру. Жаль только, что я так и не нашел ученика…
Ученика он не нашел. Мастера снов Александрии были вынуждены скрываться сами, скрывать свой дар или работать втайне. Их обвиняли в том, что они пытаются навязать чуждую культуру враждебного города достойным жителям агломерации. Недопустимо вмешиваются в сны людей и позволяют себе лечить их или давать советы, как изменить свою жизнь. А для этого есть собственные специалисты. Врачи, например, и пусть им не под силу победить все заболевания, никто другой не имеет права покушаться на их поле деятельности. На мастеров сна началась настоящая охота.
Антэй слышал, что раньше было по-другому. Их не преследовали и нетравили. Они спокойно работали. Исцеляли, помогали находить пропавших, умиротворяли враждующие местные народности, вдохновляли архитекторов и ученых. Но в последние два десятилетия все изменилось. Кому-то стала сильно мешать работа этих людей с даром. И даже вполне понятно, кому именно…
У мастеров сна не стало ни школ, ни центров сновидений, куда могли бы обращаться люди за помощью или приводить детей со способностями. У них теперь не было ничего, кроме смертельного риска и одиночества.
Мусорщик открыл глаза неожиданно, взгляд, устремленный на серфера, был ясным, абсолютно не сонным.
– Даже не представляешь, как ты помог, – сказал он тепло.
– Ты передал имена и… все остальное?
– Да.
– В Полис? – Антэй непроизвольно понизил голос, хотя подслушивать их было некому.
Мусорщик промолчал, как всегда, стоило лишь прозвучать названию этого города.
– Рима… девушка, которая подарила мне часы, тоже из этих?
– Антэй, я уже говорил тебе, дэймосы не сидят под каждым кустом. Ошибочно думать, будто все, что происходит в Александрии, во всем мире – происходит лишь потому, что темные сновидящие внушили хорошим людям плохие мысли и заставили совершать плохие поступки. Люди отлично
