Там-то, в таверне «Единорог», Джон Бишоп и познакомился с Ченслером, человеком несомненного благородства и храбрости, удачливым капитаном, рассказавшим старому моряку о загадочной и далекой Московии, где можно делать деньги прямо из воздуха или, как сказал новый знакомый – из снега.
Нанявшись вместе со своим кораблем на службу в «Московскую компанию», Бишоп совершил плавания в холодный порт Архангельск с Ченслером, а после его гибели – и сам, один. В отличие о своего так не вовремя погибшего знакомого старина Джон в политику не рвался, на поклон к русскому царю Ивану не ездил, однако делал значительные подарки местному воеводе, а одного из его служащих – дьяка Тимоху – взял на полное содержание, а потому всегда был в курсе всех важных дел, творившихся даже и не в самой ближайшей округе. Хитер оказался «сэр» Бишоп, хоть и выглядел простачком, этаким гулякой-простолюдином. Рыжая бородища, такие же нечесаные патлы, широкое плотницкое лицо, красное, со сбитым набок носом (лет двадцать назад в каком-то кабаке постарались), маленькие, подозрительно смотревшие из-под нависших бровей глазки. Засаленный, но дорогой, синего бархата, камзол весь пропах вином, брабантского кружева воротник давно потерял былую белизну, зато нашитые на кафтан пуговицы сияли золотым блеском, а на поясе висел короткий палаш в узорчатых, обшитых сафьяном ножнах. Кроме ножен капитан всегда имел при себе и кистень, и небольшой узкий кинжал, что вполне мог пригодиться на узких улочках Плимута, да и в Архангельске тоже.
Здесь же, в Архангельске, Бишоп узнал от дьяка Тимохи о том, что соляные бароны Строгановы снарядили и отправили экспедицию в далекую страну Сибирь, откуда теперь получали весьма солидную прибыль. Новость сия сильно заинтересовала капитана «Святой Анны», особенно сейчас, когда после известия о смерти царя Ивана Васильевича многие бывшие в Архангельске англичане гадали – сохранит ли новый государь все привилегии английским купцам? Умные, посвященные в большую политику люди больше склонялись к тому, что не сохранит, и тогда придется на равных соперничать с теми же голландцами, шведами и прочим сбродом. Многие подались домой с первым же караваном, от Бишопа тоже сбежала часть матросов, да и почти все канониры ушли, а лиходеев-сорвиголов старик с собой не брал, на что они здесь, в Московии, когда сам царь покровительствовал английской торговле. Зачем кормить лишние рты?
Пожалуй, «Святая Анна» была сейчас единственным кораблем, что сушила паруса в архангельском порту холодной весной тысяча пятьсот восемьдесят пятого года. Именно так – единственным, поморские кочи «сэр Джон» за корабли не считал, хоть и признавал их особые мореходные качества в условиях сурового Северного моря. Плыть-то – плывут, идут то есть. Так, еле тащатся, а уж если бой, потопить их – раз плюнуть, потому как маневренности никакой, нормальных парусов нету, огромными-то полотнищами быстро ветер не ухватишь.
Стояла «Святая Анна», тихо покачиваясь на волнах, выжидала неизвестно чего, пока свободные от вахты остатки команды, зависнув в одной из портовых харчевен, уныло пропивали последние пенсы. Многие сейчас жалели, что не покинули упрямого старика с последним английским судном.
– А я верю Бишопу, – стукнув по столу опустевшей кружкой, первый помощник капитана шкипер Эндрю Уайт, тощий, сутулый, со впалой грудью и узким желтоватым лицом, обернулся, щелчком пальцев подзывая кабацкую теребень. – Эй, кто-нибудь! Еще кувшин тащите!
– Чего изволите, уважаемый сэр? – на хорошем английском (наблатыкались уже!) осведомился подскочивший молодец – румяные щеки, косая сажень в плечах. – Зелена вина или перевару?
– А рома нет?
– Есть и ром. Правда – из свеклы.
– Давай из свеклы… Как у вас говорят – «гуляй, рванина»! На!
С шиком швырнув на стол затертую серебряную крону (целых пять шиллингов!), шкипер запрокинул голову и громко захохотал.
– Господа, извольте!
Молодец проворно поставил на стол три большие кружки, полные какого-то жуткого красноватого пойла, неприятного даже на цвет, не говоря уже о запахе и вкусе.
– Это что, ром?! – презрительно скривил тонкие губы изящно одетый щеголь в сиреневом бархатном кафтане, украшенном шелковыми ленточками и жемчугом, с ослепительно белым воротником, с виду брабантским, как и у капитана, на самом же деле – местной, воронежской работы. И ничуть не хуже! А стоит – гораздо дешевле. В разы!
Красивое смуглое лицо щеголя украшали небольшие усики, черные как смоль волосы падали на воротник, на тонких пальцах блестели изысканного вида перстни, а в ухе – золотая серьга. Сего достойного господина звали Джеймс. Джеймс Фогерти, на «Святой Анне» он совмещал обязанности лекаря и палача, а в случае военных действий командовал отрядом морской пехоты.
– Вам не нравится ром, Джеймс? – поинтересовался третий собутыльник, осанистый, с брюшком и круглым толстощеким лицом самого добродушного вида.
Ричард Флемингс, главный канонир, все на судне его запросто звали «дядюшка Дик». Весельчак и не дурак выпить… да и вообще – не дурак, во время дальнего плавания он обрел себе занимательного собеседника и приятеля – доктора Фогерти, с которым в основном и коротал длинные ночные вахты.
– Так что же, не нравится?
– Вы, Дик, небось хотите, чтоб я предложил свою порцию вам? – засмеялся Фогерти. – А вот нет! Сам с удовольствием выпью. Эй, кабатчики! Тащи еще вина! Помните, парни, тот африканский берег? И тех черных рабынь?
– Помню, помню, – осклабился шкипер. – Была там одна черненькая.
