– Но почему такие вот глыбы? Почему не истуканы и не рисунки?
– Камни, они вечные, как боги, – пожала плечами славянка. – Любое творение рук человеческих рано или поздно сгниет, рассыплется, сотрется. И только камни останутся стоять в святилище всегда. Они появились в сем мире до нас, и они останутся здесь после того, как все мы исчезнем. Так что же еще может быть нашим алтарем, если не крепкие красивые валуны?
– Боги не столь долговечны, как кажутся, – тихо ответила Света.
Она следовала по тропинкам, скользя взглядом по бесформенным обелискам. Некоторые казались ей полыхающими, словно костер, другие – совсем темными. Первое впечатление подкреплялось количеством подношений. От скромного вяленого леща в корзинке перед красным гранитным осколком, посвященным Перуну, и до целой выставки из цветочных букетов, тисненых ремней, горшочков с медом и деревянных статуэток перед золотистым кварцем, воздвигнутым в честь Семаргла.
После долгого блуждания девушка остановилась возле остроконечной глыбы белого мрамора, из-под которой струился тонкий ручеек шириной всего в половину локтя. Бодрое течение шевелило песчинки на дне русла, закручивало мелкие водовороты, уносило вниз какие-то крошки и соломинки.
– Стоит бел-горюч Алатырь-камень… – тихо пробормотала Светлана. – Из-под него бьет родник чистый… Курчана, чей это алтарь?
– Всесильного Сварога, великая! – охотно ответила смертная, опустилась на колени и отвесила низкий поклон. – Созидателя нашего мира и праотца всего нашего славного народа!
Возле камня лежало множество сплетенных из травы маленьких кукол размером не больше ладошки. Видимо, таким образом славяне посвящали великому прародителю своих первенцев.
Впрочем, сие было лишь обычными домыслами юной ведьмы.
– Прекрасное место, чтобы сотворить приворот, – кивнула Светлана. – Он получится действенным. Сильнее, чем обычно. Хотя мои привороты и раньше всегда выходили успешными. Ты придумала, чем станешь соблазнять своего суженого, Курчана?
– У него есть лук. Настоящий, составной, с оленьими жилами и роговыми накладками. Шамур постоянно учится из него стрелять. Я подарю ему браслет. У меня есть добротный кусочек выделанной лосиной кожи: остался от старого сапога.
– Хорошо… – Светлана не очень уловила связи между сапогом и украшением, но спорить не стала. – Браслет так браслет. Надеюсь, на нем останется место для нескольких надписей?
– Я надеюсь, богиня, руны его только украсят.
– Какая из меня богиня? – отмахнулась юная ведьма. – Обычная чародейка.
– А чем отличается чародейка от богини?
– Наверное, скромностью, – улыбнулась девушка. – Давай возвращаться. Надеюсь, я не оторвала тебя от работы?
– Я успела с утра сделать два десятка свечей из оставшихся после Репушки хвощей и жира, – похвасталась Курчана. – Мне никто не помешал. Теперь, если продолжать, придется перетапливать новое сало…
– Дерзай! – посоветовала Света. – Коли кухонные обрезки станут вовремя исчезать, а новые свечи сами собой появляться в назначенном для них ящике, то никто и ничего менять не станет. Зачем вмешиваться, если все исправно работает?
– Я так и сделаю, – согласно кивнула славянка.
К городу они вернулись уже в конце дня. Еще не в сумерках, однако Светлана решила, что имеет право с чистой совестью спрятаться в своей комнате наверху.
Полежав там пару часов и даже не задремав, чародейка спустилась в трапезную, поужинала и никем не замеченная снова ушла к себе, зарывшись в ветхие шкуры, устилающие «сеновальную» постель.
После сытного перекуса глаза стали слипаться сами собой, молодая колдунья стремительно погрузилась в дремоту, вскоре оказавшись в плену сладких видений. По ее телу одна за одной прокатывались волны тепла, сменяясь колючими, но почему-то приятными мурашками, а затем девушку снова накрывало волной тепла, лишающего конечности подвижности. Странные сновидения сопровождались постоянным разрастанием и исчезновением ее облика. Юной ведьме казалось, словно кто-то постоянно поминал ее имя, звал, спрашивал, но при этом не знал, как ее зовут.
«Света, Света, Света…» – она чувствовала это, понимала, впитывала. Но не слышала.
Тепло тем временем сменилось жаром, который внезапно полыхнул нестерпимой яркостью, пригас, полыхнул снова, затих и опять полыхнул, растекся, плавно затихая, даруя слабость и покой. И девушка снова явственно осознала, что ее зовут: «Света! Света… Света оказалась хороша… А я ее чуть не убила… Ты мне нужна, Света…»
За постепенным затуханием услышанного призыва юная ведьма наконец-то смогла ощутить того, кто ее поминал все это время: счастливая богиня Хора…
На девушку накатилась блаженная слабость – и ведьма легко и просто провалилась в глубокий сон без сновидений.
Разбудил Светлану новый призыв: «Ты умница, Света… Я хочу видеть тебя, Света…»
– Что за чертовщина? – потерла виски юная ведьма и тут же отдернула пальцы, с интересом на них посмотрев. Потерла подушечками о подушечки. –
