– Да, – недоуменно ответила Бодри. – При чем тут еда?
– К раздаточным автоматам пока лучше не подходить, если вам не по вкусу переработанные сочленители. Если по вкусу, то приятного аппетита!
– Вы шутите, – пролепетала побледневшая Бодри.
– Нисколько. Так уж действует система утилизации. Отделять человеческие останки от хозяйственных отходов она не запрограммирована. Убийства в резиденции «Доспехов» не предусмотрены.
Бодри взглянула на останки Клепсидры.
– Почему же стены полностью ее не впитали?
– Наверное, тут что-то вроде несварения. У супервещества ограниченная пропускная способность. Если вбирает слишком много за один присест, то забивается. – Гаффни растянул губы в неприятной улыбке. – Видимо, целый сочленитель для него – слишком много.
Труп Клепсидры впитался в пол процентов на пятьдесят, пока супервещество не забилось и не оставило попыток его переработать. В результате получилось нечто вроде незаконченной скульптуры – женское тело, наполовину утопленное в гладкий мрамор. Голова с гребнем и плечи остались над полом, а нижняя часть рук, бедра и живот словно ушли под мраморный настил. Четыре пальца правой руки, окоченев, торчали из пола, как каменные часовые. Левая нога тоже приподнялась, согнулась в колене и снова погрузилась во впитывающую поверхность.
– Это… все, что осталось? – спросила Бодри.
– Боюсь, что так. Кажется, что труп Клепсидры наполовину погрузился в мрамор, как в зыбучий песок, но на деле под полом ничего нет. Выступающие части тела не соединены.
Гаффни поддел носком колено Клепсидры, и оно упало. Бодри отвернулась, а потом снова посмотрела на жертву. Там, где нога касалась пола, остались две лунки. Между ними и коленом растянулись волокна наполовину переработанной органики.
– Такого конца она не заслужила, – сказала Бодри. – Мы не рассчитаемся с сочленителями, когда они выяснят, что Клепсидра погибла у нас в тюрьме.
– Мы тут ни при чем, – мягко напомнил Гаффни. – Убийство на совести Дрейфуса.
– Совершенно не понимаю, зачем он это сделал, не говоря уже о способе. Как Дрейфусу удалось незаметно перенести труп из одной части резиденции в другую?
– Лилиан, речь не о каком-то постороннем трупе, а о трупе пленницы Дрейфуса, обнаруженном в личном отсеке Дрейфуса. По нашим данным, он последний видел Клепсидру живой. По-моему, это достаточный повод, чтобы взять его в оборот.
– В какой еще оборот?
Гаффни покрутил черную рукоять хлыста, пристегнутого к поясу.
– Нам нужны ответы, причем немедленно. Боюсь, если Дрейфуса не приободрить слегка, он откровенничать не пожелает.
– Я поговорю с ним.
– Не обижайтесь, Лилиан, только вряд ли Дрейфус расколется, даже если вы предъявите ему труп. Сами видели, как он старался спихнуть вину на меня.
Бодри снова взглянула на страшный, наполовину переработанный труп.
– До сих пор не верится, что Дрейфус на такое способен. Мне всегда казалось, что он не убийца и не предатель.
– В тихом омуте черти водятся, – напомнил Гаффни.
Он чувствовал, что в аккуратной головке Лилиан идет лихорадочная работа мысли.
– Не нравится мне такое развитие событий. Но ситуация чрезвычайная, и я, возможно, отдам приказ о тралении, если вы считаете его необходимым. Уровень вмешательства будет минимальным. Боль и страдания исключатся.
– Лилиан, вопросов слишком много. Траление не лучший выбор в такой ситуации.
– Что вы рекомендуете?
– У нас в арсенале немало других средств. Подробности вас интересуют?
– Надеюсь, речь не о пытках?
– Пытки! – Гаффни аж передернуло. – Понятие старое, в современности неприменимое. Пытки – это когда иглы вгоняют под ногти, а к гениталиям подводят электроды. Слишком много ненужной грязи. Новые способы выкачивания информации куда изящнее. Сравнивать с ними пытки все равно что нынешнюю нейрохирургию – с трепанацией. Разумеется, если вы предпочитаете траление околокоркового вещества…
Бодри отвернулась.
– Хватит! Не желаю слушать!
– Вам и не нужно. – Гаффни ободряюще улыбнулся. – Идите к себе и ждите результата.
– Дрейфус один из нас, – проговорила Бодри.
