– Люди паникуют, когда теряют абстракцию. Это не наша проблема.
Дрейфус пытался понять выражение лица Омонье. Что-то случилось. Не в привычках Джейн спрашивать, сколько человек погибло во время операции; она узнала бы все цифры еще до возвращения его команды. Только лицо Омонье – бесстрастная маска, такое не расшифруешь ни сегодня, ни в принципе. Все труднее вспоминалось, как она улыбается, смеется или злится, какой она была до встречи с Часовщиком.
– Простите, это не упрек, но… зачем вы меня вызвали?
– Поболтать. Насладиться теплом человеческого общения.
– Нет, это вряд ли.
– Кое-что случилось. Новость поступила в твое отсутствие. Проблема острая, как и с Перигал, если не острее. А еще безотлагательная. Действовать нужно немедленно.
– Еще одна блокада? – спросил огорошенный Дрейфус.
– Нет. Блокада здесь, увы, не поможет.
– Что, простите?
Омонье, протянув к стене руку, увеличила одну из граней дисплея. На ней отображался анклав, серый шар, нечеткий из-за мелких элементов изображения, с огромными зеркалами по полюсам и экватору, окруженный панелями мощных солнечных батарей. Дрейфус не знал масштаба, но сомневался, что ширина анклава более километра.
– Ты не узнаешь его. Это недавний снимок «пузыря» Раскин-Сарторий, анклава пятой категории с внешних орбит. Прежде он не привлекал внимания «Доспехов».
– Что же натворили его обитатели?
– Вот картинка посвежее, трехчасовой давности.
«Пузырь» Раскин-Сарторий вскрыли, разрезали посредине, как глазное яблоко скальпелем, едва на полушария не разделили. По обеим сторонам разреза поверхность анклава опалилась до угольно-черного, внутренности еще светились вишневым.
– Какие потери? – спросил Дрейфус, сдерживая ужас.
– По данным последней переписи, население Раскин-Сартория составляло девятьсот шестьдесят человек. Предположительно, все погибли, но мы срочно собираем команду для осмотра. Вдруг кто-то уцелел? По крайней мере, симулякры бета-уровня должны остаться.
– Почему новость не разнеслась по всему Поясу?
– Потому что мы не позволили. На стихийное бедствие это не похоже.
– Кто-нибудь да заметит, что жители Раскин-Сартория отключились от сетевых ресурсов.
– Абстракцией они пользовались на низком уровне, который, благодаря нашим сетевым привилегиям, какое-то время можно полноценно моделировать.
– Какое-то время… это сколько?
– Попробую угадать. Менее двадцати шести часов. Тринадцать больше похоже на правду.
– А когда правда вскроется?
– Наступит страшный кризис. Я подозреваю, кто тут замешан, но, чтобы действовать, нужна полная уверенность. Поэтому я и хочу, чтобы ты немедленно отправился на Раскин-Сарторий. Возьми с собой кого нужно, собери доказательства, симов и возвращайся сюда. Потом затаим дыхание и будем ждать результатов анализов.
Дрейфус снова взглянул на раскуроченный анклав.
– Такие повреждения можно нанести одним-единственным способом, верно? Оружие тут ни при чем.
– Мы с тобой мыслим одинаково, – заметила Омонье.
Двери штаба были облицованы панелями из тика, отполированными до невероятного блеска. Ни окон, ни картин, ни малейших признаков уюта. Вся мебель темная, тяжелая, грубая – дерево вырастили, срубили, обработали, отдали плотнику. Двойные двери утыкали огромными медными болтами и покрыли чеканной бронзой. Обе половинки украшало стилизованное изображение поднятой перчатки – символ «Доспехов». По идее, перчатка означала защиту, но вместе с тем она символизировала готовый сжаться кулак, способный раздавить врагов и предателей.
– Нг, пожалуйста, начинайте, – проговорил старший префект Майкл Криссел, сидевший напротив Талии.
Та положила добытые дискеты на стол, от волнения едва их не уронив.
– Спасибо, старший префект. Здесь сводка из центра голосования Дома Перигалов. Копия сводки за каждый из тысячи дней сохранена в наших архивах. – Талия кивнула на шестеренку, символизирующую анклав Дома Перигалов; штабная Единая система увеличила его и подняла над истинной орбитальной плоскостью. – Сводка в трех экземплярах. Я проверила все: они идентичны, без признаков фальсификации.
– Что вы обнаружили?
