девушка, присмотревшись, – было что-то делавшее его намного старше.
Не такой уж урод, решила она. У него было худое, серьезное лицо с широкими скулами и до того резкой линией подбородка, что казалось, кость вот-вот прорвет кожу. Волосы подстрижены гораздо короче, чем ей нравилось, так что не скрывали очертаний черепа: идеальный объект для френолога. Уши маленькие, но оттопыренные слишком сильно; наверняка парень их стыдится. Шея тонкая, выпирающее адамово яблоко – Рашмика всегда тревожилась, встречая мужчину с таким кадыком: что это лезет у него из горла, не надо ли затолкать обратно, пока не случилось беды?
– Откуда ты знаешь, о чем я гадаю? – спросила Рашмика.
– Но гадаешь же?
Она чуть поморщилась:
– Ну а тебе все про них известно, да?
– Это взрывчатка, – ответил он спокойно, словно привык к такой грубости. – Атомные заряды для расчистки. Божественный Пламень.
Рашмика уже догадывалась, что вспышки имеют отношение к Пути.
– Вот уж не думала, что такие вещи все еще применяются.
– Вообще-то, довольно редко. Я не знаю подробностей, но несложно догадаться, что на Пути образовался очень большой завал. Конечно, его можно ликвидировать обычной взрывчаткой и техникой, но это дело долгое. А времени у чистильщиков как раз и не бывает, в особенности когда соборы так близко. Думаю, не обошлось без диверсии.
– Просвети меня, пожалуйста.
– Бывает, какой-нибудь собор сильно отстает. И тогда он устраивает подрыв на Пути, чтобы задержать идущие впереди соборы. Как правило, злой умысел доказать не удается…
Рашмика рассмотрела одежду парня: брюки, рубашка с высоким воротником и свободными рукавами, легкие туфли на плоской подошве; все серое и неприметное. Никаких нашивок, говорящих о ранге, чине, богатстве или религиозной принадлежности.
– Кто ты? – спросила Рашмика. – Говоришь со мной так, словно мы уже встречались, но я тебя совсем не знаю.
– Мы встречались, – ответил молодой человек.
Его лицо подтверждало: он говорит правду или, по крайней мере, сам верит в то, что не лжет. Но Рашмика, видя такую уверенность, решила стоять на своем, пусть и вопреки логике:
– Похоже, ты ошибаешься.
– Повторяю, мы встречались. И ты должна быть кое за что благодарна мне.
– В самом деле?
– Я спас тебе жизнь, когда ты с крыши заглядывала в лестничную шахту. Не дал тебе упасть.
– Это был не ты, – возразила она. – Это был…
– Наблюдатель? Да, верно. Но разве этим наблюдателем не могу быть я?
– Не говори глупостей, – буркнула Рашмика.
– Почему не веришь? Разве ты видела мое лицо?
– Видела, но не разглядела.
– Тогда у тебя нет оснований утверждать, что это не я. Да, этим наблюдателем мог быть любой человек из находившихся на крыше. Но ведь там больше никого не было.
– Но ты не наблюдатель.
– Да, я больше не наблюдатель.
Рашмика не нуждалась в компании. Не только в компании этого парня, но и вообще мужской. Какой бы то ни было. Ей хотелось только следить за медленным приближением моста и самоуспокоения ради мысленно составлять карту лежащего впереди участка Пути. Ей не нужен был ни этот бестолковый разговор, ни мешающий сосредоточиться собеседник.
– И как это понимать? – спросила она. – Ты наблюдатель или нет?
– Был наблюдателем, но больше им не являюсь.
Рашмике стало жаль его.
– Из-за случившегося на крыше?
– Нет. Конечно, это тоже не пошло на пользу, но у меня и прежде были сомнения.
– Вот оно что…
Коли так, ее совесть чиста.
– И все же не скажу, что ты не сыграла в этом заметную роль.
– То есть?
