— Давай. Или я могу поехать с тобой прямо сейчас, а завтра, как соберемся, так и выдвинемся. — Айона улыбнулась. Бойл стоял неподвижно, но видно было, что он опять смущен. — Все уже и так знают, что мы спим вместе.
— Неужели? — Коннор прикинулся несведущим. — А я-то думал, вы там в шахматы играете и обсуждаете события в мире.
— Ну ты и… — проворчал Бойл. — Если хочешь, можем поехать и от меня. Только вещей не набирай, мы всего лишь будем смотреть камни и надгробья.
— А я уже собрала сумку — на всякий случай. Позвони, — повернулась она к Брэнне, — если понадоблюсь.
— Приятной поездки!
Она проводила их всех, друзей и родных, и с крыльца помахала рукой на прощание.
И немного задержалась в вечерней прохладе.
— Ну, вот. — Коннор положил руку ей на плечо. — Как ты и хотела, остались мы с тобой вдвоем. Что такое?
— Я не собираюсь оставлять Айону вне игры, тем более что она себя уже проявила.
— Но ты никак к ней не привыкнешь — и к тому, что число участников возросло. Такое скопление народу тебя несколько напрягает, да?
Как же он хорошо ее знает, подумала Брэнна, и спасибо за это всем богам и ему.
— Да, есть немного. Удивительно, что мы с тобой — дети одних и тех же родителей. Тебе только подавай толпу народу, а мне это вообще не надо.
— Вот мы и уравновешиваем друг друга.
— Наверное. И знаешь, мне кажется, в равновесии вся соль.
— Остара, равноденствие, день и ночь? Считаешь, лучше, чем солнцестояние?
— Я об этом думала — теперь вижу, что и ты тоже, — но времени на подготовку у нас совсем мало, это ведь так скоро!
— Я думал, наша Айона еще не готова, — признался Коннор. — Теперь вот думаю — не ошибся ли?
— На мой взгляд, ей еще надо дозреть. И она этого заслуживает. Солнцестояние довольно скоро. Тоже своего рода равновесие. Переломный момент года. Может быть, это наш шанс. Не поработаешь немножко со мной? Все-таки одна голова хорошо, а две лучше.
Коннор подошел и прижался лбом к ее виску.
— Какой-нибудь ритуал, заговор на равновесие — и изгнание в самый длинный день в году, после чего он начинает убывать.
— Ну вот, ты все понимаешь. Тебе и объяснять ничего не нужно. Тем проще.
— То, что ты задумала, простым никак не будет, но сработать может. Посмотрим, что нам удастся вместе. Пока — только мы двое, потом — и остальные.
Они прошли в мастерскую, и Брэнна всячески старалась избавиться от чувства вины из-за того, что она испытывала облегчение, что хотя бы сейчас их только двое.
— Я тебя смутила, — сказала Айона, когда они ехали к Бойлу.
— Что? Да нет, я не смутился.
— Немножко. Наверное, не надо было набиваться к тебе на ночлег при всех. Вечно я о таких вещах забываю. Мне слишком поздно пришло в голову, что ты, может быть, сегодня и не рассчитывал на компанию.
— Ты для меня уже не компания.
Почему, интересно, такая обыденная реплика показалась ей романтической? Как это ее характеризует? Ну, ладно.
— Потом я подумала, что ты бы мог без проблем отказаться и забрать меня утром.
— Я произвожу впечатление тупоголового?
— Нисколько.
— Только идиот может отказаться провести с тобой ночь.
Еще одно романтическое замечание, подумала она. В духе Бойла Макграта.
— Все равно мне не следовало объявлять об этом во всеуслышание — я же не общий сбор назначала.
— Да уж, это вопрос приватный.
— Я понимаю, и это правильно. Мне надо над этим работать. Но пока, кажется, приватность — не самое главное. Но я к этому отношусь легко, а тебе труднее приходится.
— Пожалуй. Но ты права, сейчас есть дела поважнее.
Он припарковал машину впритык к автомобилю Фина, вышел и, звякая ключами, захлопнул дверцу водителя.
