и там дырами.
Уткин помахал рукой мужчине, сидевшему на пристани в плетеном кресле. Рядом на волнах безжизненно покачивался ржавый катер. Вместо рубки у него на носу был установлен брезентовый навес.
Переговорив с мужчиной, Уткин вернулся к машине.
– Он согласен отвезти нас в Волгоград за двести рублей, плюс стоимость горючего.
Цена Такера не беспокоила.
– Ему можно верить?
– Друг мой, у этих людей нет телефонов, телевизоров и радио. Если только наши преследователи не собираются лично навестить всех рыбаков от Саратова до Волгограда, полагаю, мы в безопасности. К тому же, здешние люди не любят правительство. Они не любят никакое правительство.
– Справедливо.
– И еще, я хорошо знаю этого человека. Он друг моего дяди. Его зовут Вадим. Если вы согласны, он говорит, что мы сможем тронуться с наступлением сумерек.
– За дело, – кивнул Такер.
Переложив весь багаж под навес в лодку Вадима, он отогнал «Пежо» обратно в Щербатовку. В километре за деревней, как и указал на грубом плане Уткин, протекала глубокая речка, впадающая в Волгу. Подъехав к самому берегу, Такер включил нейтральную передачу, заглушил двигатель и выбрался из машины.
Последовав за ним, Кейн потянулся, всматриваясь в заросли по обеим берегам.
Швырнув ключ в реку, Такер подошел к машине сзади, столкнул ее в воду и подождал, пока «Пежо» беззвучно скроется из виду. После чего повернулся к Кейну.
– Как насчет того, чтобы немного прогуляться пешком?
Вадим стоял на пристани, стиснув черными зубами окурок папиросы. Этот коренастый, жилистый мужчина с недельной щетиной на щеках и таким же количеством волос на голове был ростом на голову ниже всех. Хотя после захода солнца сразу же заметно похолодало, Вадим был в одной рубашке и заляпанных джинсах.
Он указал своим пассажирам на доску, перекинутую с пристани на катер, и проворчал что-то, что, как предположил Такер, должно было означать: «Добро пожаловать на борт».
Аня помогла отцу с опаской пройти по импровизированным сходням. Следом на катер перебежал Кейн, а последними были Такер и Уткин.
Отвязав канат, Вадим запрыгнул на катер и затащил доску на палубу. Указав на навес, он что-то сказал по-русски.
– Вадим говорит, каюты первого класса внизу, – улыбнулся Уткин. – Чувства юмора ему не занимать.
«Если это можно так назвать», – мысленно отметил Такер.
– Я отведу отца в каюту, – сказала Аня. – Ему нужно отдохнуть.
И действительно, Буколов выглядел измученным. Он до сих пор не оправился после сотрясения мозга. Однако когда дочь попыталась было его поддержать, Буколов хлопнул ее по руке.
– Отец, веди себя прилично!
– Прекрати так со мной обращаться! Ты ведешь себя так, будто я беспомощный инвалид. Я сам справлюсь!
Поворчав еще немного, Буколов позволил, чтобы его отвели вниз.
Такер повернулся к Кейну. Тот стоял на тупом носу, подняв морду и принюхиваясь.
«Счастливая псина».
Солнце скрылось за скалистым берегом на западе. Дувший весь вечер резкий ветер утих до легкого шепота, оставив поверхность Волги совершенно гладкой. Однако на глубине бурая вода кружилась и бурлила.
Волга славилась своими коварными водоворотами.
– Только не упадите за борт, – заметил Уткин, перехватив взгляд Такера. – Спасательных кругов на катере нет. И Вадим не умеет плавать.
– Хорошо, что предупредили.
Когда все устроились, Вадим поднялся на бак и встал за штурвал. С недовольным ворчанием ожил дизель. Из выхлопных труб повалил черный дым. Вадим отчалил и вывел катер в фарватер.
– Далеко до Волгограда? – спросил Такер.
Уткин оглянулся на Вадима.
– Он говорит, течение быстрее обычного, так что часов десять или около того.
Такер прошел на нос к Кейну, и минут через двадцать на палубу поднялась Аня. Она подошла к Такеру, кутаясь в шерстяной свитер, тем самым
