последствиями. Это и есть ответственность. Человек не может прожить жизнь, не совершив ни одного поступка.
– Но я не могу! – завопил я, чувствуя себя, как человек, которому приказали голыми руками остановить паровоз.
Его смех прозвенел ледяными осколками:
– А как же мечты о втором шансе? Разглагольствования о свободе выбора? – насмешливо перечислял Голос. – Пустая болтовня? Ну да, – издевательски хмыкнул Он, – ответственность, конечно. Но она ведь внутри. Тебя не посадят в тюрьму, не повесят, не побьют, даже не отругают. – Теперь Его тон был вкрадчивым и почти нежным, как у страхового агента. – Ты просто будешь помнить о том, что случилось. Ну и жить с этим сознанием, – равнодушно добавил Он.
– Я не смогу с этим жить! – Мне хотелось стукнуться головой о стену. Но здесь и этого было нельзя, проклятье. Это бессилие убивало. Но… это ж я бессильный, а Он-то? – Разве ты не можешь решить сам?
– Да я-то могу, – со вздохом согласился Голос. – Ну, кое-что, по крайней мере. Не все. Избавить тебя от ответственности – ведь именно этого ты жаждешь? – я точно не могу.
Почему-то это «не могу» потрясло меня больше, чем все невероятные события последних… дней? секунд? Неважно. Важно другое. Какое еще «не могу»? Господь всемогущ по определению.
– С чего ты взял? – Он опять отвечал на то, чего я не говорил вслух. – Всемогущество высших сил – концепция, присущая даже не всем религиям. А уж если вспомнить, что любая религия – это лишь способ понять механику мироздания с человеческой точки зрения, станет ясно, что высшие силы и человеческие о них представления – две большие разницы.
Я чувствовал, что вот-вот – и я пойму что-то очень важное. Очень. Самое, быть может, важное во всем этом. Но мысль ускользала, таяла, исчезала. Я попытался ее высказать, но получилось довольно неуклюже:
– Погоди. Говорят, да ты и сам сейчас говоришь что-то вроде того, что богов придумали люди. И тут же сообщаешь, что они не соответствуют человеческим о них представлениям. Как такое возможно?
Голос молчал так долго, что я решил – ему попросту надоела наша философская дискуссия. Но, видимо, терпение Его было безгранично, как и возможности (что бы Он там ни говорил про «не все могу»), поскольку объяснения продолжились:
– Вот именно что – вроде того. Ладно, попробую по-другому. Первобытные люди чувствовали себя игрушкой природных стихий. Античные герои знали, что они – игрушка богов. Чем больше человек знал о себе и окружающем мире, тем больше полагался на свои силы, тем меньше полагался на небеса. Примерно тогда же родились пословицы в духе: на Аллаха надейся, а ишака привязывай. Уж казалось бы, современный-то человек должен во все лопатки полагаться только или почти только на себя. И лет сто назад так и было. А сегодня вы словно опять в язычество скатываетесь. Словно кто-то вами рулит. Ах, от меня ничего не зависит. Да ты же и сам верил, что тобой обстоятельства играют. Но, кстати, заметь, я-то ничего не говорил о богах, я говорил о высших силах мироздания. А вот боги, тем более антропоморфные боги, – чисто человеческая придумка. Совершенно первобытная, надо сказать, точка зрения. Но уж что есть, то есть. И, исходя из этой придумки, некто высший, который развлекается, наблюдая за твоими телодвижениями (уж будто мне заняться больше нечем), прекрасно вписывается в твои представления о мире.
Очень обидно слушать, когда тебя изображают первобытным дикарем. Тоже мне! Не «боги», видите ли, а «высшие силы мироздания»! Да какая разница-то? Что в лоб, что по лбу. Да и… тут мне показалось, что я нащупал в Его разглагольствованиях слабое место:
– Но ты же сам говорил, что наша жизнь для тебя – сериал. Для развлечения.
И после этого Он будет утверждать, что антропоморфные боги – чисто человеческая придумка, да еще и первобытная?! Я, может, и не гений, но тут-то все очевидно: развлекаются сериалами люди или кто-то им подобный, антропоморфный то есть, загадочным высшим силам мироздания такие «развлечения» точно до лампочки. Вот пусть ответит!
Если я рассчитывал Его хотя бы смутить, то я крупно просчитался.
– Ну должен же был я хоть что-то сказать, – снисходительно сообщил Голос. – Точнее, должен же ты был хоть что-то услышать. Если уж тебе так необходимы разговоры, по-другому ты думать не умеешь. Или не хочешь. – Он вздохнул. – Но ты, кажется, опять стараешься оттянуть момент принятия решения. Как какая-нибудь согрешившая юница: знает ведь, балбеска, что залетела, по утрам тошнит, соленые огурцы килограммами изводит, но задуматься не желает, время тянет – вдруг само как-нибудь рассосется. Цирк! Ну да ладно, что – точнее, кого – ты выбрал?
Я покачал головой:
– Не могу решить.
– Решить или решиться? – уточнил Он, абсолютно безошибочно определив причину моей неуверенности. – Эх! А я так на тебя надеялся! Такой, казалось, способный мальчик!
Мальчик? По правде говоря, я и в самом деле чувствовал себя окончательным малолеткой, даже канючить начал совсем по-детски:
– Может, есть какой-то другой вариант? Чтоб я никого не отправлял на смерть? Ну… монетку кинуть или кубик?
Не то чтобы я всерьез рассчитывал выпросить «помилование», как выпрашивают лишнюю конфетку, но – вдруг? Потому что ну в самом-то деле – как потом жить с таким грузом на совести?
