–?Не проливай крови без нужды, – по своему обыкновению терпеливо-мягким голосом наставлял Арий. За последние годы он привык наставлять – паломники слушали его с открытым ртом. Посланца небес-то. – Не используй яд, это вероломно…
–?Ага, Великая Мать не одобрит, – кивнул я.
Арий, подняв руку, с которой лился мягкий золотой свет, освещая подземелье храма, тяжело вздохнул.
–?Великая Матерь всё видит, Ланс. И в милосердии и всепрощении она не одобряет убийство. Поэтому ты идёшь на богомерзкое дело…
–?Но ты же сам!..
–?…так хоть очисти мысли свои от скверны, – повысил голос целитель, – а лучше помолись, чтобы и в сердце только благодать была, а не…
–?Не фиг мысли чужие читать, – буркнул я, наклоняя голову. Высокими потолками в храмовом подземелье никто не озаботился.
–?Я буду молиться за твою гнилую, преисполненную мирских страстей душу, – вздохнул Арий, направляясь к стене – совершенно пустой, если не считать плесени.
–?…отданной, кстати, Ворию, – фыркнул я, – так что молись сколько угодно, а нам заповедано пить, любить, веселиться и воевать.
–?Беспокойным сыном Великой Богини, которая из любви своей закрывает глаза на деяния его, – грустно отозвался Арий, доставая прямо из стены ларчик и протягивая мне. – Вот то, что тебе нужно. Попробуй надеть.
На чёрном бархате тускло поблёскивала серебряная брошь – маленькая, в виде символа Визера. Такую легче спрятать в складках одежды, чем носить напоказ.
–?Она по возможности скроет твои мысли и изменит твой облик. Не до неузнаваемости, но всё же. На Западе не должны знать, что ты покинул Мальтию, ты же понимаешь, – прикрепляя брошь на край моего воротника, объяснил целитель. – К тому же Элиза знает тебя слишком хорошо.
–?Что, и она меня не узнает? – недоверчиво фыркнул я.
Арий отошёл, внимательно глянул на меня.
–?Да. Даже я тебя не узнаю.
–?Да ну? – хмыкнул я, жалея, что рядом нет зеркала. На ощупь у меня вроде ничего не изменилось…
–?Зеркал стерегись, – в ответ на мои мысли отозвался Арий. – И будь посерьёзней, Ланс. Я присмотрю за Валерием в твоё отсутствие, и будь уверен, с ним ничего не случится. Но если ты не вернёшься, его убьют… Вот, это тебе тоже пригодится.
«Это» было перстнем, тоже серебряным и совсем простеньким. Я покрутил его на пальце, но ничего необычного не заметил.
–?И что это?
Арий убрал ларчик так же в стену.
–?Это спасёт тебе жизнь. Но только один раз.
–?Послушай, целитель, – не выдержал я. – Ты же знаешь, чем всё закончится. Ты же будущее читаешь, как открытую книгу. Объясни, наконец, зачем я еду! Ты не дал мне ни заколдованной стрелы, ни кинжала – я должен убивать чародейку обычным оружием? Не смеши меня. Или вовсе пустыми руками?
Арий опустил руку – в подземелье ощутимо потемнело.
–?Великая Матерь милостива. Всё будет по воле Её, – тихо произнёс он, не глядя на меня.
Так я и уехал на «южную границу» без волшебных оружий. Арий, если упрётся, переубедить его невозможно. Я много раз успокаивал юных леди, впервые посетивших столичный храм Девятки. Целитель мог наговорить им столько неопределённостей в ответ на конкретный и чаще всего один и тот же вопрос: «Когда я выйду замуж?» – что дамочки были уверены: их точно ждёт судьба старых дев.
На южной границе, куда я ради правдоподобия всё-таки приехал, всё было уже пять лет как тихо. Овидстан разрывали собственные дрязги, чтобы нападать ещё и на нас. И потом, пока с нами оставался целитель, никто бы на наши границы и не сунулся – кроме, конечно, западников.
Юг цвёл виноградниками – после того, как Арно придумал сдавать оставшиеся от наших южных аристократов земли в аренду виноделам, деньги в казну потекли рекой (винный налог Арно тоже придумал). Смотреть было любо-дорого, деньги считать – тоже. Да и проблем от виноделов не было: они не возражали против освобождения крестьян, которое мы провели три года назад. Большинство согласны были неплохо платить батракам – считалось, что так они работают лучше. Полагаю, зерно истины в этом было – на севере, в своих владениях я поступал так же, и мои урожаи всегда были выше, чем у других землевладельцев. Рэй мог бы быть доволен, богатство Боттеров я во много раз приумножил. Злые языки, конечно, обвиняли меня – и Арно, кстати, – в воровстве из казны. А я так считаю: в своём доме гадить даже не то что неправильно, а глупо. Единственные, кого я «обкрадывал», были аристократы, да и те заговорщики.
Свято место, кстати, пусто не бывает – меня могли сколько угодно называть палачом «аристократии», но аристократии от этого меньше не становилось. Наша, прогнившая насквозь мальтийская, конечно, «прохудилась», а то и уехала на Юг или на Север. А к нам приезжали с Востока. И с Запада – с Запада особенно сильно бежали. Эти были согласны вести себя прилично, мальтийцев не беспокоить, платить налог, а я давал им гражданство. Так у нас появились и виноделы, и рудокопы – что на Севере, и строители с Юга, и много кто ещё. Я периодически устраивал им проверки – они знали о моих шпионах. И действительно вели себя прилично – на родине им грозило или разорение, или даже смерть. А я всего лишь требовал от них подчиняться нашим
