Мне недостаточно быть вожаком разбойников… К тому же редко кто из них заканчивает свои дни в постели. – Говорить о том, что конные команды охотятся на особо наглых главарей, он не стал. Хотя и слышал о скрытой вражде внутри жандармов, но тут вспомнилась поговорка, услышанная от купца, мол, «две собаки дерутся – третья не лезь».
– Зато покровительство сильных мира сего. – Голос подполковника был чуть ироничен.
– Они переменчивы в своих симпатиях, – тут же нашёлся Чжао. «Особенно если предложат хорошую цену», – мысленно добавил он.
Пример Чанга годичной давности хорошо показал молодому китайцу, что стоит такая «забота». Тот промышлял похищениями состоятельных людей, как водится, заигрался и по милой привычке послал отрезанную голову не успевшим заплатить за «гостя» родственникам. В результате и он, и весь его отряд был уничтожен, а покровитель угодил в засаду и погиб со всей свитой. Чьих это рук дело, никто не сомневался, но больше так демонстративно своё «неудовольствие» краснобородые выражать не решались.
– Всё зависит от человека, – обтекаемо произнёс я, внутренне ухмыляясь, поскольку лично общался с поручиком Голицыным (ага, сам чуть не заржал, между прочим, он на самом деле из этой семьи, но какая-то захудалая ветвь), командовавшим конной командой, провернувшей такую блестящую операцию.
Напоминающий Гринёва (и воспринимаемый окружающими именно так), он, в отличие от последнего, закончил Николаевское кавалерийское третьим в выпуске и сразу написал прошение о переводе в корпус. С последним всё было понятно – Сергей послал старший курс далеко и надолго вместе с «давними и славными традициями». А двоих любителей цука едва не угробил на дуэли (руководство, естественно, спустило всё на тормозах, дабы не выносить сор из избы), а он два года учился в атмосфере всеобщего (и преподы те ещё суки оказались) остракизма. Ловить ему в армии после этого было нечего, зато мы приобрели толкового офицера. Отправленный на задворки империи, он не впал в уныние, а, наоборот, с удвоенной энергией взялся за подготовку своей команды. И через полгода его стали приводить в пример, как следует нести службу. Пикантность заключалась в том, что тыкали носом как раз армеутов. И когда оборзевший от собственной крутости и безнаказанности отморозок оставил своеобразное напоминание о просроченном платеже, Владивостокское управление послало его выправить ситуацию.
Для начала собрав всех заинтересованных лиц, Голицын предложил «скинуться» (процитировав классика насчёт подкупательного метода). Купчины было закряхтели, но поручик со скукой в голосе сообщил, что его дело предложить… Плюнув (развести молоденького жандарма на «патриотизм» не удалось), толстосумы выделили нужные средства. Дальше была весьма долгая игра, в которой удалось выйти на «задвинутого в тень» помощника Чанга. Тот имел собственные планы, и теряющий всякое чувство меры главарь откровенно его тяготил (как и остальные подельники), а потому предложения Сергея принял с радостью. В результате Чанга и его банду повязали во сне (тут постарался новоявленный «Штирлиц», подмешавший в еду снотворное) и перевезли к нам. В итоге возник юридический казус – с одной стороны, их надо передать в руки правосудия, с другой – они сами являлись согласно всем законам такими же преступниками. Да и веры в адекватность суда ни у кого не было, а потому… Воткнутые на колы головы впечатлили всех заинтересованных по обе стороны границы. А чиновник, «крышевавший» главаря, вот несчастье, попал в засаду какой-то банды хунхузов. Видимо, чем-то злы на него были, поскольку умирал он погано. Китайские власти шум поднимать не стали, хотя сомнений в авторстве ни у кого не было, но в результате людей хоть и похищали (увы, но этот «бизнес» очень доходен), но заложников не калечили и не убивали.
– Как себя поставить… И конечно, кто твои друзья. – Слова были произнесены, теперь выводы пусть делает сам.
– Я понял вас, господин полковник, – почтительно произнёс Чжао.
– Очень хорошо. – Несмотря на демонстрацию мне почтительности, я не верил ему. Пока мы сильны, нас боятся, а как ослабнем… Потому не стоит доводить дело до этого. – Выдели четыре десятка стрелков для разгрома отряда мятежников. И знаешь, что… – Я посмотрел на него, словно прикидывая, сможет ли он справиться. Пауза затянулась, и, кивнув самому себе, будто подтверждая решение, сказал: – И давай сам ими командуй. Губернатор отзывался о тебе как о способном командире, не разочаруй его…
Отпустив Шуня, я задумался. Ситуация в Маньчжурии внушала осторожный оптимизм. Связь с Владивостоком сохранилась, подкрепления из него пошли, а это весьма способствует поднятию морального духа. Да, Цицикар занял дорогу от Ялу до Аньды, Бухэду, как я и говорил, мы вряд ли удержим, слишком мало сил, но драпа, слава богу, нет. Паровозы, вагоны, запасы, а самое главное, люди планомерно эвакуируются. Участки, расположенные западнее, эвакуируются в направлении границы восточнее, собираются в Харбине. Из Забайкалья перебрасывается всё, что могут наскрести, Хайл ар готовят к обороне, возводя редуты и люнеты. Есть надежда, что удержим Хинган. Гиринский губернатор, получив от нас заверения (и особенно впечатлённый рейдами на Хулачен и Ашихе), начал решительно давить мятеж. Так, попытавшиеся войти в стольный град толпы ихэтуаней были немедленно рассеяны его войсками. Стоящая в городе 2-я сотня охранной стражи в этом участия не принимала, лишь один из постов обстрелял группу мародёров. Вожаков посадили в «клетки смерти», остальных заковали и отправили на строительство железной дороги. Да-да, господин Чан Шунь отлично понимает,
