умений – лишь малая толика.
И Венко этот! Принялся еще шею ей целовать, волосы руками перебирая. Приятно, да, но как тут волхвовать?
Она мотнула головой:
– Погоди. Мешаешь.
Он со вздохом убрал руки, отодвинулся.
– Извини. Я подожду.
Эх, сбежать от него надо! А ведь не хочется. И пробовала ведь уже один раз…
Велька все же сосредоточилась, и слова заветные сказались, как надо. Она вгляделась, в каждого поочередно.
Ириней. Взъерошенный, растрепанный, веселый – что естественно, в такой-то праздник. На его рубахе по подолу – золотые птицы. Щека вроде поцарапана, видно, что не сидел степенно у скатерти, пока шло русалье веселье. А меток никаких на нем не видно.
Рядом с Иринеем тот, который Горибор. Он ростом чуток пониже и костью шире. Сидит задумчивый, чашу в руке покачивает, вроде боярина слушает. И на нем меток не видно.
Велемил. Заспорил о чем-то с боярином, потом из чаши отпил, засмеялся. Метка… есть какая-то. Но не такая! Эта осталась, потому что он лечился волшбой не так давно. Значит, опять не то.
Яробран. О, так он дремлет, оказывается, голову на руку уронив. Может, оттого, что медку того живительного хлебнул, тогда как остальные воздержались? А меток на нем тоже нет. Ни на ком, получается, нет? Как же так?
Венко опять придвинулся, склонился к ее уху:
– Ну что, разглядела, что хотела?
Велька досадливо мотнула головой.
– А нечего разглядывать! Венко! Но ведь неправда это. Как они скрыли? Кто-то помогает им, значит, колдун умелый какой-то.
Венко лишь плечами пожал.
– А может, тебе и не стоит лишнего о них знать, раз они того не хотят?
– Да любопытная я, говорю же!
– Что с ними не так, с княжичами?
– Хочу знать, который про?клятый, – призналась Велька.
Парень опять пожал плечами.
– И впрямь любопытная. А у кого длинный нос, тому его когда-нибудь дверью прищемят, так у нас говорят. Или на торгу оторвут, – он легонько щелкнул ее по носу, – а носик у тебя загляденье, жалко его будет.
– Да погоди ты, – отмахнулась Велька, напоследок еще вглядевшись.
Все уже. Совсем ничего было не видать, кроме самих парней, мирно сидящих у костра.
– Пойдем-ка, – Венко, приобняв, отвел ее в сторону, – ты поглядела, выполнил я твою просьбу?
– Не совсем, – усмехнулась она, понимая, чего он потребует теперь, – сначала ответь на вопрос, ладно? Ты ведь в Карияре бывал, кое-что слыхал? Вы, купцы, много всего знаете, что вас вроде и не касается? Скажешь, нет?
– Скажу, что да, – улыбнулся Венко, – на том стоим. Иногда лишнее знание и жизнь, и мошну бережет, дело наше такое, торговое. Это у князя советников много, а у купца только своя голова.
– Скажи, княжичей кариярских всего четверо? Или больше?
– Всего четверо, – не помедлил он с ответом, – не больше и не меньше.
– А старший среди них который – знаешь?
– Лет больше всего Велемилу. Другое не скажу. Пойди сама да и спроси у них, тебе ведь не впервой, я видел.
– Видел, это где же? – вскинулась Велька.
– Да сегодня утром, на торгу. Я и другое видел, что похуже будет! – Он крепко стиснул ее плечи. – Я про купцов лесованских, поняла, про кого?
– Лесованских, говоришь. А раньше мне сказали, что оборотни это.
– Ну да. Лесованью землю их зовут, а живут там как раз оборотни: рыси, волки, еще кое-кто. Арьи еще… остались. А те твои знакомцы… они волки. Старшего Касметом зовут, он волчью суть имеет, и он колдун. Тебе бы лучше его поостеречься. Не понимаешь почему? – он запрокинул ее голову, заглянул в глаза, как ни мало это было возможно в потемках. – Ты ведь арья на какую-то часть?
– Кто я? – удивилась Велька. – Я о таком народе не знаю.
– А знаки их на шее носишь, около сердца, где самому дорогому место. Что, совсем ничего про арьев не знаешь? А по облику твоему я бы еще сказал, что и рысья кровь в тебе есть, а может, лисья, но только чуть. Но я не слишком в этом разбираюсь.
– И арья какая-то я, и еще лиса или рысь! – Велька расхохоталась, от удивления, быть может. – Не страшно тебе меня в жены звать?
