– К рентанслятору через ТЭС ходят. Куда шли на самом деле?
– Туда и шли! Но сначала нужно было отдать воинские почести погибшему товарищу, памятный знак поставить. Четыре года готовились…
– Это тот, на железной дороге? В «давилке»?
Один из оставшихся, из тех двоих, что стояли против нас, опустил ружье и сказал ровным голосом:
– Кончай шарами трясти, мужик. Давай как-то разруливать.
– Переговоры? Отлично. Жду ваших предложений, джентльмены.
– Три варианта. Первый – мы кладем ружья и отходим на пять шагов, ты отпускаешь Зига… – Парень вдруг замолчал, забыв закрыть рот.
– Ну-ну, – поощрил его Эйнштейн. – Дальше?
Нет, так и не узнали мы, каковы были эти три варианта. Даже жаль, любопытно ведь, а то я и одного не мог придумать.
Глаза у любителей камуфляжа округлились, челюсти отпали – синхронно у обоих. Что-то такое они обнаружили за нашими спинами. Эйнштейн, понятно, не мог себе позволить оглянуться, опасаясь, что его тупо берут на фу-фу, но я-то мог. И увидел, что к нам приближается давешняя странная компания.
– Там Лопата, – предупредил я Эйнштейна. – Со свитой.
И ощутил с огромным облегчением, что кризис миновал. Время, выигранное боссом, даром не прошло. Я способен был не только говорить, но и привстать на колено и слюни с соплями вытереть, которые бесконтрольно текли из меня еще минуту назад.
Эйнштейн между тем повел себя невероятно, невообразимо чудно?! Секунду он осознавал сказанное мною, а затем…
На счет «раз» оттолкнул Зиг Хайля (тот перелетел через покрышки прямо на руки своим бойцам). На счет «два» круто обернулся и увидел то же, что и мы. «Три» – сорвал со своего рюкзака мотоциклетный шлем и натянул себе на голову. «Четыре» – схватил с земли перчатки из костюмного комплекта, всунул в них руки и пристегнул к рукавам спецкостюма. Все это стремительно – в страшной суете, в натуральной панике. А я думал, он не паникует никогда. Умом подвинулся мой железный босс.
Троица недосталкеров временно забыла про нас. Зиг Хайль заменил отказавший пистолет на винтовку, и вот они, дружно взяв стволы на изготовку, широко и с предвкушением улыбаются, ожидая, когда новые жертвы приблизятся. Это ж красотища какая – мыши сами идут в мышеловку! Ни гоняться не надо, ни в засаде подстерегать…
На счет «пять» Эйнштейн включил плеер, приготовил наушники и на несколько мгновений притормозил. Он сказал мне – торопливо, сумбурно, малопонятно:
– Наушники – чтобы отсечь последний канал. Сквозь громкую музыку ей не пробиться. Мозг и кожа тоже под защитой. – Он показал на голову и перчатки. – Я думал, шлем понадобится против контролера, а получилось вот оно как. Что касается тебя, Питер, то старайся ей противодействовать, ты сильный «элетромагнетик», генерируешь собственное поле. Осознай главное – до сих пор была развлекуха, и она кончилась. Если тебе удастся отстоять свой разум, общаться будем письменно, на планшете. Извини, тянуть больше нельзя…
– Она – это кто? – спросил я.
Все, Эйнштейн воткнул наушники в уши.
О чем он? Контролер, по-видимому, одна из чернобыльских тварей, но мы-то в Хармонте! И что означают его невнятные предупреждения?
Я уложил банку с пилюлями в разгрузочный жилет, надетый поверх спецкостюма, и встал, держась за босса (тот помогал мне). Случайно скользнул взглядом по активистам-разбойникам… ничего не понял.
Посмотрел внимательно.
Застывшие лица с замороженными улыбками. Руки безвольно опускаются вдоль тел, обмякшие пальцы выпускают ружья. Люди на глазах превращаются в манекены, все трое.
– Добрый день, – произнес Лопата. Какой роскошный, сочный баритон. – А мы вовремя.
Больше никто ничего не сказал. Девушка знаком остановила Лопату, и он остался, где стоял, только сбросил на землю два рюкзака. Клетку с животными аккуратно поставил. Крюк молча опустился на землю, задницей в пыль, и положил перед собой… огнемет! Подобрал все-таки, не выдержала душа! Я засмеялся и приветственно помахал ему – он не ответил. Скарабей присел на корточки и принялся увлеченно ковырять асфальт с помощью подобранной где-то ненормально длинной «булавки».
Эйнштейн, оставив меня, выбрал позицию чуть в стороне и пребывал в полной готовности – наблюдал за каждым движением каждого из присутствующих. С двумя «глоками» в руках.
Девушка Натали, не обращая внимания ни на замороженных недоумков, ни на напружиненного Эйнштейна, подошла ко мне. Наконец-то я мог рассмотреть ее в деталях. Более нелепого наряда я не видел никогда – не только в Зоне, а вообще. В Зоне – тем более, здесь это был чистый сюрреализм. Черные колготки, коричневые в клеточку шорты, короткая сиреневая куртка. На ногах – крупные желтые ботинки. Завершала психушку зеленая сумка через плечо. Клеенчатая!
И по пять сережек в каждом ухе.
