самолет под потолком? Это «Энола Гэй» в натуральную величину. И внутри у нее тоже все натуральное, включая «Малыша». Представим, что мы с вами в Хиросиме в 1945 году, двадцать семь тысячелетий назад… Эй, Система вам объясняет, надеюсь?
— Да, — пробурчал Ким, — так в чем игра?
— А игра в том, что сейчас восемь утра, и радары обнаружили одиночный самолет. Ровно через пятнадцать минут он сбросит бомбу, но воздушная тревога не объявлена. Для жителей Хиросимы. Но не для вас. Вам я объявляю воздушную тревогу и взорву «Малыша» через пятнадцать минут. У вас есть это время, чтобы убраться из зоны максимального поражения. Ну же! Бегом — и на самокаты!
— А вы?
— А я реконструктор и должен остаться в эпицентре. Бегите же! И передайте Эрни, что я сделал это ради него!
И мы побежали. Пять минут, чтобы добраться до самокатов. Дальше на максимальной скорости по дороге. За пригорок и улечься лицом в землю — так подсказала Система. Ощутив толчок, я приподнял голову, чтоб увидеть взрыв. Зря. Впрочем, Иша голову не поднимала, но ей тоже досталось. Самокаты почему-то поломались, все сразу, но за нами прилетели спасатели. Первый раз в жизни увидел спасателей, а ведь мне уже… сколько?
Через неделю Эрни приехал попрощаться.
— Папа умер, и мне предложили стать Взрослым, — сказал он просто.
— И ты согласился? — пошутил Ким.
Мы невесело рассмеялись. А кто бы не согласился?
— И с Системой ты как Взрослый теперь общаешься?
— Нет, конечно. Для этого нужно сдать экзамены и тесты, уйму сколько. А для этого учиться нужно еще лет двадцать. Так что, какой я Взрослый, мне метаболизм разблокировали вчера только.
— Вот почему все ему, этому Эрни? — тихо возмущалась Иша в сторонке. — И то, что с игрой сжульничал, все уже забыли, и вот Взрослым теперь стал! Чтоб он сдох! Хотя, что проку, что он сдохнет, — у него своих детей нет пока, все без толку.
— Не слышал я раньше, чтоб ты так говорила, — потупился я.
— Раньше — это сколько? Пятьсот лет? Тысячу? Мы ведем так себя, потому что нас так выучили. Натренировали. Мы же Дети, нам нельзя рассуждать по-взрослому. И не надоело тебе все это? Чем мы занимаемся? И как с нами обращаются? И то, что мы выглядим как десятилетние дети?
— Мы и есть Дети, — сказал я. — А десятилетние или тысячелетние — неважно.
— Мне — важно! Во время Постсингулярности я была бы уже старухой. А еще раньше — не знаю, остались бы от меня даже кости. А вот теперь я навечно ребенок!
— Не навечно.
— Да? Ты вот, например, хочешь, чтобы твоя мама умерла?
— Нет, конечно.
— И я тоже не хочу. Никто не хочет. И значит, мы навечно Дети.
— Но ведь можно стать Взрослым и по-другому?
— По какому по-другому? Ты хоть раз об этом слышал?
Как всегда, когда меня что-то интересовало, я спросил Систему. Но ответов не было.
«
Я хотел рассказать обо всем Киму, но ему было не до того. Он стоял в окружении других Детей и азартно о чем-то рассказывал, подпрыгивая и махая
