Профессор вдруг обернулся ко второму лаборанту:
– Сядь вместо товарища офицера.
Лаборант покорно кивнул и уселся вместо Князева в кресло под капельницей. На лице у него не было и тени разочарования или опасения за свое здоровье. Пожалуй, наоборот, он был даже рад такому варианту.
– А вы, мой недоверчивый друг, садитесь за компьютер. Только не трогайте ничего, просто следите, чтобы графики показателей не уползли в красную зону. Если заметите непорядок, сообщите мне.
– И все-таки, – Князев не спешил выполнять указания Профессора, – кто избавит от лишних воспоминаний вас… а теперь и меня тоже? И каким способом?
– Другим. Между прочим, менее щадящим и более болезненным. А сделаю это я.
– А сами потом… примете яд?
– Зачем же так? – Профессор усмехнулся: – Я останусь единственным, кто будет помнить все.
– А если вас захватят враги? Как же секретность?
– Не захватят. Я уеду спецтранспортом, – Профессор многозначительно взглянул на Бондарева, – на полигон своей конторы. Там никто не достанет.
– О, а с вами можно? – оживился Князев. – Мне оставаться тут незачем. Я лучше бы в вашей конторе службу продолжил.
– Нет, со мной нельзя, – Профессор указал на камеру системы наблюдения. – Таковы совместные планы вашего командования и моей дирекции. Не нам их менять.
– Ты еще не вскрывал свой конверт, – сказал Кулдык Валерию. – Может, там найдется что-нибудь поинтереснее отсидки на полигоне.
– Ему просто боязно, хоть и крутой такой, – сказал Технарь. – Давайте уже покончим с этим поскорее. На волю охота. В пампасы.
– Давайте, – Кулдык уселся рядом с ним. – Занимайте, товарищи офицеры, места… согласно купленным билетам…»
…Бондарев попытался вспомнить все-таки лицо Технаря или внешность Сапера и Начмеда, но стресс избирательно вскрыл только один из заблокированных кластеров. Тот, что был напрямую связан с источником этого самого стресса.
Впрочем, и этого открытия могло хватить на три часа напряженных размышлений. Ведь посетившее Бондарева озарение взорвало прежний порядок вещей и перемешало все факты, догадки и версии. Что-то подобное Бондарев начал допускать после допроса Кулдыка, но никак не думал, что все так четко сойдется, что резидент новых обитателей бункера Валерий Князев окажется одной из прежних ключевых фигур.
Но почему его не «разблокировали»? Альтернативная методика не блокировала, а стирала память навсегда? Или у заговорщиков имелись еще какие-то соображения на этот счет?
Бондарев не мог с ходу сложить новую мозаику, но одно ему стало понятно сразу. Из трех прямо или косвенно «установленных» знакомцев по бункеру сейчас все трое оказались на стороне противника. Если на той же стороне окажутся Начмед, Технарь и Сапер, можно будет считать, что хозяева бункера выигрывают за явным преимуществом.
«Но пока счет равный. Против трех предполагаемых и явных злодеев, Кулдыка, Хана и Князева, три неизвестных – Сапер, Технарь и Начмед. Может, хотя бы они остались нормальными людьми и помогут мне, а не противнику. В общем, надежда на лучшее имеется».
Вспомнил что-то Князев или нет, осталось загадкой. Но бывший спецназовец так и не выстрелил. Он до последнего смотрел в глаза Бондареву, силясь выудить из своей ущербной памяти недоступные теперь воспоминания.
Вместо Князева выстрелил Тунгус. Если верить покойному Кулдыку, таежный охотник был лучшим стрелком Отряда, однако он вдруг промазал. Короткая очередь ушла в темное штормовое небо. Все потому, что в последний момент в руку Тунгусу вцепился очнувшийся боец из группы Савенко. Тот самый, которого минуту назад вырубил Егор Котов.
Тунгус попытался отмахнуться, но боец вошел с ним в клинч и начал теснить наемника к парапету плотины. Князев стряхнул оцепенение, но быстро понял, что помеха всего одна, и не стал отвлекаться. Видимо, он посчитал, что Тунгус вполне способен справиться с бойцом самостоятельно.
Резидент заговорщиков вновь поднял ствол и… опять не выстрелил! Непонятно откуда, из какой-то ямы, вдруг с диким воплем выскочил высокий, худощавый, припадочно-дерганый человек, одетый как типичный кочевник-старатель. В руках у старателя был автомат, так что в сравнении с Бондаревым он был явно более опасным противником.
Князев моментально развернулся в сторону вопящего кочевника и дал короткую очередь практически в упор. Сухие щелчки автоматных выстрелов почти утонули в последнем вопле кочевника: «Это мои рабы!» Пули прошили старателя навылет, но взятый разбег оказался настолько мощным, что даже автоматная очередь не остановила незадачливого рабовладельца. Кочевник по инерции пролетел оставшиеся три метра и врезался в Князева.
От удара резидент не удержался на ногах, завалился на Тунгуса, и вся эта троица опасно навалилась на парапет. Около секунды они балансировали на грани. Казалось, что любое неловкое движение, легкий толчок, даже порыв ветра способны сбросить троицу вниз. К исходу кризисной секунды Тунгус вроде бы начал потихоньку выравнивать положение, но тут последовал тот самый финальный толчок. Отброшенный было Тунгусом боец снова прыгнул на противника, и все четверо перевалились через парапет.
Бондарев представил, как упавшая с плотины четверка летит вниз с пятидесятиметровой высоты, и внутренне содрогнулся. А еще он мысленно
