Тела трех бойцов группы Вадима положили отдельно, рядом с четырьмя добровольцами Милованова.
– Хреновый размен, – глядя на тела погибших, грустно заметил Вадим, – у нас были все карты на руках, а всё равно людей потеряли.
– Тут некоторых опознали, – заметил капитан, – эти люди профессионалы, они пятнадцать лет против нас воевали. Опыту побольше, чем у многих из наших.
– И все равно хреново, – проговорил Вадим. – Как там Мусса?
– Фельдшер его подштопал, загрузили в «Тигр» и повезли в больницу, может, выживет. Он должен много знать. Да, кстати, девчонкам, которых эти уроды захватили, не повезло. Похоже, случайная пуля угодила в боевика с гранатой, тот её выронил, ну она прямо в подвал и укатилась. Стены бетонные, пространство два на два. Короче, обеих в фарш.
– Жалко, – искренне посочувствовал Токарев. Теперь уже ничего не сделаешь. Война идет.
Вадим сидел на старой дренажной трубе и курил. Добровольцы сносили к грузовикам найденное оружие и взрывчатку. Боевики запаслись серьезно, если бы группа не была уничтожена, то последствия для города могли бы быть плачевными. Минут через двадцать появился Костя, он молча подошел к Токарю и сел рядом. Вадим так же молча протянул ему сигареты. Посидели, покурили.
– Ты его добил?
Костя кивнул, больше на эту тему не разговаривали. А спустя двадцать минут пожаловала съёмочная группа в сопровождении бэтээра, из «газели» с надписью «Телевидение» выбралась Оксана. Оттолкнув бойца, который пытался её не пустить, она подбежала к Вадиму, бросилась на шею и начала целовать, не обращая внимания на огромное количество зрителей. И все шептала:
– Живой. Живой. Живой.
Через пару минут она успокоилась и взяла себя в руки:
– Вадим, интервью дашь?
Токарь покачал головой и указал на Евгения Милованова:
– Он даст. Нас здесь как бы не было. Да и он сегодня главный герой.
Капитан благодарно кивнул и отошел с Оксаной в сторонку. Оператор уже вовсю документировал следы боя. Повинуясь приказу Оксаны, он не стал снимать ни бойцов Токаря, ни его самого.
Когда всё было отснято, Оксана подошла к Вадиму:
– Ты домой собираешься заглянуть?
– Был сегодня утром, но тебя не застал.
– Нина говорила… А я так расстроилась, что повидаться не удалось, а вон теперь как вышло… Так, значит, сегодня не придёшь?
– Привыкай, теперь у нас война, – обняв девушку, тихо сказал Вадим.
Оксана посмотрела на домик у него за спиной:
– Как думаешь, твои подопечные не разбегутся за двадцать минут?
– А нам хватит двадцати минут? – иронично приподняв бровь, спросил Токарь, мгновенно уловив Оксанину мысль. – Что же… чего хочет женщина, того хочет Бог, и спорить бесполезно.
– Так не разбегутся?
– Не разбегутся, – улыбнулся Вадим. – Главное, чтобы мир не перевернулся.
– Мир подождёт, – шепнула Оксана. – Когда говорит любовь, пушки молчат, – переврав крылатую фразу, провозгласила она и, ухватив Токаря за руку, потащила к домику, игнорируя понимающе-восхищенные взгляды солдат.
За двадцать минут уложиться не вышло, спустя час Вадим волевым решением прекратил вакханалию. Быстро оделись и привели себя в порядок, Оксана кое-как расчесала волосы, скептически оглядев себя в зеркале, ловко заплела косу. Вадим проводил её до «газели», в которой терпеливо ждали оператор и водитель.
Едва они подошли, как с бэтээра сопровождения спрыгнул недовольный сержант.
– Оксана, вы, видимо, решили, что мы ваши личные телохранители, и вы можете нами распоряжаться как вам заблагорассудится.
– Сержант, что за фамильярность? – одёрнул его Вадим. – Если хотите обратиться, обращайтесь по форме.
– А ты что за хрен с горы? – Сержант бросил быстрый взгляд на сержантские погоны, которые Вадим ещё не успел сменить.
– Для начала сбавьте тон, вы говорите со старшим лейтенантом, – снова одёрнул его Вадим. – Если хотите подать жалобу, то не забудьте сказать полковнику Калюжному, что поцапались с Вадимом Токаревым.
Сержант мгновенно вытянулся по стойке смирно.
– Виноват, товарищ старший лейтенант, не узнал. Но у меня приказ.
– Вот и выполняйте его, – произнёс Вадим. – Если что, валите всё на меня или поступите проще, скажите, что съемки затянулись. Всё, сержант, дайте нам ещё три минуты и можете трогаться.
