Понятно, что власть ослабла, что выбиты политики первой сотни, погибли наиболее яркие лидеры, что бороться с последствиями стало некому. Но почему тогда полковнику Калюжному удалось справиться с ситуацией, взять власть в свои руки, обезопасить людей, оградить от разгорающегося бунта, справиться с голодом, не допустить взрыва новых эпидемий? Почему он не собрал вокруг себя волков и не бросил их в атаку, чтобы они прикладами, стволами автоматов добывали ему власть? Почему он начал завоёвывать авторитет поступками, а не террором? Почему? А потому! Ответа на этот вопрос нет и не будет. Сейчас люди не чувствуют себя в безопасности и готовы пристрелить ближнего своего ради собственного спокойствия. Но как быть с мразью, готовой убивать ради удовольствия, их в какой перечень воткнуть? Наверное, подобные нелюди просто неизбежное зло. Когда закон перестаёт работать, эти больные, трусливые люди начинают воплощать в жизнь свои извращённые мечты. Вадим глядел на разоренный санаторий, где тупая зависть жгла и убивала, и ему становилось страшно. Люди, разорившие санаторий, не имели ничего общего с мародерами из Петушков. Да, они были, да, они ходили по домам, вскрывали двери, но ничего не рушили, не поджигали. Если находили трупы, сообщали похоронной команде, забирали необходимое для выживания и уходили прочь, прикрыв дверь и мысленно поблагодарив хозяев. Разница налицо…
– О чем задумался, командир? – спросил Митяй, выбравшись из машины.
Вадим покачал головой, мол, ни о чем.
– Выгружаемся, – приказал он громко, – оборудовать наблюдательный пост, спрятать машины, обустроить жильё.
Илья козырнул и начал руководить. Вскоре всё завертелось. Вадим вдохнул полной грудью воздух, но аромат леса заглушили запахи гари, бензина, гниющего мяса от ближайшего трупа. Где-то на дороге заурчал двигатель, но быстро затих вдали.
– Что ж, вот и новый дом, – заметил Вадим.
– К счастью, временный, – ответил Андрей, снимая ящик с боеприпасами с «Урала». – В таком доме и спятить недолго, мы тут такое видели…
– Что? – обеспокоенно поинтересовался Токарь.
– Да ничего серьезного, – нехотя ответил Андрей. – Просто в подвале кто-то оборудовал пыточную, там останки двух девушек, я такого даже у боевиков не видел, хотя прошёл две чеченские.
– Где это?
– Подвал. Там каморка метров пять, в самом конце, по запаху найдете. Только не ходили бы вы туда, товарищ сержант.
Токарев кивнул и пошёл в сторону двери, за которой ступени вели вниз в котельную и прочие технические помещения. Запах Вадим почувствовал сразу, едва спустившись в подвал. Он толкнул дверь какой-то бытовки и тут же отпрянул назад – рой толстенных отожравшихся мух поднялся с изувеченных тел, прикованных к стене. Вадим многое повидал, но такое… Его вырвало в ещё свежую лужу, оставшуюся от предшественника. Женщин пытали несколько дней, буквально разрывая на куски. Клочья мяса, свернувшаяся кровь… Глаза Вадима выхватывали отдельные куски окружающего, как будто кто-то вбивал раскаленные гвозди прямо в мозг, навечно выжигая картинки в памяти. На полу валялись инструменты, используемые палачами: пилы, кусачки, ножи, битые бутылки, газовые ручные автономные горелки. Вадим подавил новый позыв рвоты и, отвернувшись, вышел в коридор. Женщины умирали долго, несколько дней, в итоге их застрелили. Все, что с ними проделали, проделали при жизни, наслаждаясь муками, криками, глядя, как они сходят с ума.
Вадим выбрался из подвала и направился к заму.
– Илья, – сказал он, – мне нужно трое добровольцев с крепкими нервами, приказывать никому не буду. Девушек нужно похоронить.
Добровольцы нашлись: Вадим, Илья и один из бойцов Андрея, который представился Федей, но попросил звать его Бондом, по позывному. Остальные молча прятали глаза, стыдясь своего ужаса. Эти люди, прошедшие по нескольку войн, видевшие многое, не хотели идти в этот жуткий подвал, и Вадим не мог их винить. Единственное, что они сделали, так это быстро вырыли могилу под высокой сосной, после чего убрались подальше.
А добровольные могильщики нашли несколько здоровенных кусков пленки, надели перчатки, найденные в маленьком чулане, замотали лица тряпками, дабы не задохнуться, и пошли вниз. Через час всё было кончено. Но Вадим знал, что ещё долго будет просыпаться от собственного крика.
Вечером вся троица была в стельку пьяна. О том, чтобы провести на следующий день разведку, и речи не шло.
Сергей Ястребов сидел в кресле Таранова, за последние дни он жутко устал, сил работать просто не было. Он был неплохим дипломатом, но до Таранова ему было далеко, всё, что удалось сделать олигарху за пятнадцать дней, рухнуло за пять. Области больше не чувствовали себя обязанными подчиняться и снова отделились, теперь в них шла борьба за власть. Тарановск был пока что в относительной безопасности, полторы тысячи бойцов «Ястреба» железной рукой поддерживали порядок. Остатки службы безопасности «Taran Industries» и лишившегося части командиров тарановского полка влились в состав «Ястреба». Хотя приток вышел и небольшой, но жутко необходимый. Семьсот бойцов позволяли расширить зону ответственности и контролировать пару мелких городков, необходимых для существования Тарановска.
– Сергей Александрович, – раздался из селектора голос секретарши, служившей ещё Тарану.
Ястребов не стал её убирать, верность ей было хранить некому, шеф был мертв, теперь девочка работала на него не за страх, а за совесть. Так поступило большинство сотрудников «Taran Industries», прекрасно понимая, что уцелеть удастся, только если «Ястребы» будут защищать их. Слишком много наворотил Таранов, слишком многих озлобил, слишком большие богатства свёз в город.
