– Народу это полезно. Я выпить хочу, а они всё идут и идут.
Глава 8
Пир в замке Оклендхайм продолжался четвёртый день, и рестораторы вольного города Окленда уважительно цокали языками, отгружая телеги по присланному графом списку. В основном вино, так как после определённого момента гостям стало безразлично, чем они закусывают, и на столах появилась жёсткая дикая кабанятина, жилистая утятина, костлявые караси из заросшего ряской и камышами рва, окаменевший и потрескавшийся от времени сыр из неприкосновенного запаса на случай осады…
Дамы не отставали от кавалеров как в скорости питья, так и в количестве, разве что некоторые юные особы в силу субтильного телосложения физически не могли предаваться обжорству. А что вы хотите? Вассалы сэра Людвига тоже не самые богатые люди в королевстве и потому пользуются всякой возможностью попировать за чужой счёт. Ничто человеческое им не чуждо.
Виконт был вынужден сбежать в героический поход как раз к вечеру четвёртого дня. Мог бы выдержать и больше, но после того, как сразу восемь почтенных леди поддались на провокации рыжей ведьмы и устроили стриптиз, Джонни сорвался в квест. Ирка, кстати, воспользовалась минутной слабостью жениха и тоже увязалась. Именно этот факт и беспокоил Ивана больше всего: уж не становится ли он подкаблучником ещё до свадьбы?
Зато качество питания в этом походе в лучшую сторону отличалось от сухомятки и подгоревшей каши, надоевшей во время путешествия от замка Ла Фергюс до Оклендхайма. Тогда даже не мечталось о горячей еде трижды в день, а сегодня к тому же обещан обед из трёх блюд с десертом. Именно обещан, так как пока Ирка приготовила лишь завтрак.
– Что, Ванечка, невкусно? – забеспокоилась рыжая, увидев, как Иван размазывает кулеш с салом по стенкам котелка.
– Вкусно, спасибо.
– Тогда почему не ешь?
– Не выспался.
Ответил честно. Так оно и было на самом деле – всю ночь преследовали видения, достойные самого святого Антония, воображение услужливо подсовывало соответствующие картинки, и… и проворочался без сна до рассвета, не решаясь втихаря пробраться к ведьме в палатку. Господи, если ты можешь услышать в другом мире, помоги грешнику!
Вова же отсутствием аппетита не страдал. Он моментально смолотил предложенную порцию, три раза попросил добавки, почти не пережёвывая проглотил копчёного тетерева из домашних запасов и сейчас изучал карту королевства, лениво переругиваясь с риттером фон Тетюшем.
– Серёга, ты какого чёрта нас тогда кругалями водил?
Бывший участковый не менее лениво отмахнулся:
– Мы по дороге ехали.
– Вот! А можно было срезать километров двадцать.
– По старому тракту? Да там же гномьи банды расплодились.
– Настоящие разбойники? – ахнула Ирка. – Как у Шиллера?
Риттер плохо расслышал названную ведьмой немецкую фамилию, но кивнул:
– Ага, те ещё гестаповцы. Папаше Мюллеру сто очков вперёд дадут. Людоеды.
– В каком смысле?
– В самом прямом. В гномьи банды сбиваются те, кого выгнали из родов и кланов из-за тупости и рукожопости. В наёмники по тем же причинам не берут, работать они не хотят, охотиться не умеют… А жрать каждый день нужно, вот и скатились до каннибализма.
– Ужас! – Ирка прикрыла кулачком широко раскрытый рот.
– Точно. Маркиз де Рамбуйе ублюдков не трогает, используя как дополнительную полосу безопасности.
– Мы пойдём по дороге!
Но тут уже упёрся Вован, которому страсть как не терпелось испытать полученные от демонической половины способности. Видимо, проснулся в нём инстинкт учёного, готового сбросить «Кузькину мать» на Бродвей только лишь для утоления любопытства или подтверждения теории о повышенной выживаемости популяции чёрных тараканов в условиях ядерной зимы. Прирождённый ботаник!
– Ирочка, тебе жалко гномов-людоедов?
– Мне жалко нас, а себя ещё жальче!
– Джонни, ну скажи ты ей!
А Иван ничего не говорил, он думал. Думал о том, что, с одной стороны, неплохо бы побыстрее обчистить кладовки замка Рамбуйе и тихонько смыться, а с другой… Нет, подвергать Ирку опасности не хочется с любой стороны.
И неожиданно для самого себя произнёс:
– Нормальные герои всегда идут в обход! Но мы же ненормальные, да? Прём напролом.
Ближе к обеду виконт Оклендхайм пожалел об опрометчивом решении, принятом под влиянием бушующего в организме
