юг. Видел ли ты его?
– Человек. Пах страхом и тревогой. Гнался за ним до поляны. Потом выскочил разведчик Ордена. Я его сбросил с обрыва. А потом ничего не помню.
– Ишь ты! Всех стервятников потянуло к падали. Ну тем забавней будет искать этого пришельца, – сухая длань очертила в воздухе круг, затем быстро добавила еще несколько символов.
Ноги оборотня снова ожили, и он, сорвавшись с места, припустил к деревьям. Парень в светлой тунике начал было произносить заклинание, но волшебник его остановил:
– Нет. Пусть бегает, а то окрестные крестьяне совсем страх потеряют, будут по лесу шастать. А нам нужен тот парень.
– Но, мастер, как нам найти незнакомого человека?
– Ну такой дурень, как ты, и не нашел бы. А я и не стану его искать. Лучше присмотрим за орденским патрулем. Орден его попытался сцапать, а добычу они так просто не выпускают. Останется лишь опередить их, когда они найдут этого парня.
Он закрыл глаза и сосредоточился. Даже в лесу уже ощущался неслышимый простым смертным гул нарастающего энергетического поля. Скоро этот мирный край будет потревожен, и тогда больше не будет у него никаких учеников, да и кое-кому наверху придется потесниться.
Старичок бодренько засеменил в лес. Юноша, вздохнув, постоял пару минут, а потом последовал за ним.
Ночным кошмаром должен быть он, а не то, что с ним приключается. Звериная ярость все еще играла в крови, и оборотень чувствовал, как в нем все настойчивее говорит желание вернуться и вцепиться в горло двуногим тварям. К счастью, ночь уже прошла, и ему удалось утихомирить проснувшиеся инстинкты. Даже в его зверином облике эти чародеи были ему не по клыкам.
«Накинуться на них, пока эти людишки спят в своих домишках, и вгрызться в горло», – его рот наполнился слюной, и зубы начали, подрагивая, удлиняться.
«Алая горячая кровь так и брызнула бы», – он провел языком по передним зубам, почти физически чувствуя металлический привкус вожделенной жидкости.
С каждым превращением жажда ночной погони, удовольствие от предсмертных вскриков жертв и еще бьющихся под когтями сердец захлестывали его все сильней. До сих пор над океаном пробудившихся хищных инстинктов возвышался крохотный островок разума, сдерживая животное начало. Но волны ненависти, злобы и агрессии уже перекатывались через него, грозя начисто смыть.
«И эту способность превращаться – эту силу и мощь – они называют проклятием?» – мужичок попытался рассмеяться, но сквозь зубы вырвался рык. Поначалу он старался держаться темной чащи, где лишь шнырял во мраке стремительной тенью. Но теперь он чувствовал, что пора отбросить это жалкое существование и отдаться со всей страстью своим новым желаниям.
«Зверь не ведает горя, ему не надо задумываться о будущем. Он живет текущим мгновением и потому свободен, – проносились в голове мысли. – Да, решено. Уйду подальше от города, туда, где никто не сравнится со мной силой, и заживу полной жизнью».
Треск, с которым разлетелась на щепки ветка у него над головой, прервал его беспорядочные мысли. Не задумываясь, слушая свои животные инстинкты, он бросился в другую сторону. Разум попытался восстановить на себя контроль, но когда тут раздумывать, если мышцы сами реагируют на угрозу? Причем намного быстрее сознания.
Новый выстрел заставил его броситься в другую сторону, отсекая от пути в город.
Восходящее солнце осветило полного и невысокого мужчину, одетого в серую рясу, подпоясанную простой веревкой. Он вполне мог быть одни из братьев уединенного монастыря, проводящих время в смирении и послушании, но было одно отличие. Оно состояло в том, что принадлежал он к инквизиции Ордена.
Монах подставил загорелое лицо под лучи солнца и довольно зажмурился.
«Такие деньки выдаются все реже», – печально подумал инквизитор, наслаждаясь тишиной и изредка поглядывая на спутника.
Тот возвышался над инквизитором двухметровой металлической статуей. Броня рыцаря напоминала скорее глубоководный скафандр, чем обычные латы. Гладкий металл усеивали вкрапления белых кристаллов, начертанные руны и заклинания. Вдоль скрытых под латами мышц шли поршни, трубки и провода, укрытые стальными накладками.
И никаких лишних деталей, вроде устрашающих рогов, шипов или аляповых рисунков. На грудной пластине был начертан символ – рукоять белого меча с гардой в виде багровой шестеренки с пятиконечной звездой на черном фоне. И этот знак Ордена внушал больший трепет в обитаемых землях, чем любые варварские украшения в виде скалящихся козьих черепов и связок отрубленных свиных ушей.
Механические доспехи были заслуженной гордостью северных техников. Закаленные магией сплавы шли на сверхпрочный каркас. Любое движение усиливалось механизмами, скрытыми под стальными пластинами. Компактный паровой двигатель, воду в котором разогревала энергия эфира, неустанно вращал зубчатые передачи и шестерни. А сложная система гидроприводов, опутывавшая весь доспех сетью трубок и поршней, позволяла рыцарю не только передвигаться в массивных латах, но и вести бой с нечеловеческой силой. Нанесенные же на поверхность лат заклятия и вкрапления кристаллов осция поглощали энергию из вражеской магии.
Инквизитор извлек из складок рясы объемистую баклажку, отпил немного, а затем протянул спутнику. Зеркальное забрало откинулось. Волевой
